Фашизм: идеология, политика - [104]

На конгрессе было подчеркнуто, что фашизм, в сущности, непрочен. В противоположность социал-демократическим концепциям «организованного капитализма» и троцкистской идее о том, что господство финансового капитала и монополий якобы уменьшает неравномерность в развитии капиталистических стран, Коммунистический Интернационал (подобно тому как в свое время В.И. Ленин в полемике против Каутского) подчеркнул, что в условиях государственно-монополистического капитализма конкуренция между монополиями отнюдь не уменьшается, а обостряется и приводит к особенно резким противоречиям и конфликтам. «Фашизм, собиравшийся преодолеть разногласия и противоречия в лагере буржуазии, еще более обостряет эти противоречия. Фашизм старается установить свою политическую монополию, насильственно уничтожая другие политические партии. Но наличие капиталистической системы, существование разных классов и обострение классовых противоречий ведут неизбежно к расшатыванию и взрыву политической монополии фашизма»[477]. Вот главная причина непрочности фашистской диктатуры, заявлял Г. Димитров.

Считая важнейшей задачей борьбы против фашизма создание широкого Народного антифашистского фронта, VII конгресс Коминтерна обратился ко всем организациям рабочего класса, ко всем трудящимся с призывом объединить все силы на борьбу против главного врага человечества и культуры, демократии и свободы — против фашизма. Коммунистический Интернационал, коммунисты старались всемерно облегчить создание единого антифашистского фронта[478].

«Трудно найти в послевоенной политической истории другой такой момент, как настоящий, когда интересы рабочего класса, крестьянства, мелкой буржуазии и интеллигенции, когда интересы малых народов, зависимых и колониальных стран, когда интересы культуры и науки, интересы мира и демократии так совпадали бы и шли в общем потоке против злейшего врага человечества — фашизма, — подчеркивал Г. Димитров. — Это вполне реальная основа для создания единого фронта рабочего класса и народов всех стран против фашистского варварства и поджигателей империалистической войны»[479].

Руководствуясь идеями и решениями Коминтерна, Центральный Комитет КПГ обратился ко всем представителям немецкой оппозиции с призывом объединиться: «Давайте протянем друг другу руки. Давайте заключим союз против общего врага — Гитлера. Социалисты, коммунисты, демократы, люди всех вероисповеданий, давайте действовать совместно, помогать друг другу. Положим конец всяческой разобщенности, которая только на руку Гитлеру. Объединимся в широкий немецкий Народный фронт. Только он может привести и, приведет наш немецкий народ к свержению Гитлера»[480].

Когда началась вторая мировая война, когда фашисты напали на СССР, когда гитлеровские армии рвались к Москве, Коммунистическая партия Германии вновь обратилась с воззванием к германскому народу и германским войскам. В воззвании говорилось: «Единственное средство для спасения германского народа — это покончить с войной. Но для того, чтобы прекратить войну, надо свергнуть Гитлера. Боритесь за прекращение войны, за спасение Германии! Гитлер — это война без конца! Путь Гитлера ведет к уничтожению нашего народа, к опустошению страны, к катастрофе! Немецкий народ должен избрать другой, свой собственный путь. Этот путь ведет к созданию такой Германии, которая поймет, наконец, что нужно жить в мире со всеми народами...»[481].

Коммунистическая партия Германии была единственной организованной политической силой в стране, которая никогда не выпускала из рук знамя борьбы против фашизма и войны. Она непрерывно и последовательно разоблачала захватническую империалистическую политику заправил гитлеровской Германии, своевременно предостерегала народ от катастрофы, указывала ему правильный путь избавления от гитлеризма, организовывала движение Сопротивления[482]. Именно поэтому фашисты видели в Коммунистической партии главную угрозу фашистской диктатуре; именно поэтому кровавый нацистский террор был направлен прежде всего против коммунистов.

В 30-х годах многие представители демократической, прогрессивной интеллигенции взволнованно и страстно призывали к единству в борьбе против фашистского варварства. Так, Клаус Манн, сын Томаса Манна, решительно поддержал идею объединения всех антифашистских сил, призвав отбросить все антикоммунистические предрассудки: «Я не коммунист и никогда не был им; также не могу назвать себя марксистом... Но демократия, которая с самого начала отказывает коммунистам в праве на власть и которая намерена вновь загнать их в оппозицию, вряд ли может называться демократией. Мне известны возражения некоторых социал-демократов против сотрудничества с компартией, знакомы мне и сомнения католиков... Но в сумме эти аргументы все же несравнимо слабее нашего решающего контраргумента: без объединения антифашистских сил невозможно добиться падения Гитлера, без этого объединения немецкому народу надеяться не на что... Сложившаяся обстановка настоятельно требует активных действий, а не перебранки по поводу устаревших недоразумений»[483].

Разумеется, и в среде социал-демократии происходило расслоение. Большинство социал-демократов несомненно стояло за свержение фашистского режима, выступало за создание единого фронта. Ряд видных функционеров СДПГ заняли честную и принципиальную позицию. Среди них Рудольф Брейтшейд, Отто Гротеволь, Фриц Эберт, Отто Бухвиц и др. Однако, несмотря на это, правые социал-демократические круги во главе с эмиграционным правлением упорствовали в своем отказе от сотрудничества. Они оставались пассивными наблюдателями событий внутри страны и за границей, избегали брать на себя историческую ответственность и, в сущности, стояли в стороне от активной, последовательной антифашистской борьбы.