Фарватерами флотской службы - [78]

Старожилов возглавлял третью группу записи. Именно эта группа определяла количество непосредственных попаданий в щит, по которому велся артиллерийский огонь.

И вот стрельба состоялась. По глубокому убеждению тех, кто наблюдал ее со стреляющего корабля, она получилась отличной: снаряды ложились и перед щитом и за ним. Это так называемые накрытия, которые сулили большое количество прямых попаданий. Однако когда Старожилов обследовал щит, то не обнаружил ни одной пробоины в полотнище. Об этом он и доложил. Но ему не поверили. На щит был послан другой офицер, который старался убедить, что случайные отверстия — это и есть прямые попадания. А Федор Титыч стоял на своем: «Попаданий нет!»

Его утверждение шло вразрез с желанием многих людей, в том числе и начальников, но он не пошел на сделку со своей совестью и не подписал акт о попаданиях в щит.

Как говорили после, праздник был испорчен, но зато восторжествовала принципиальность. Ошибки были учтены, и в последующие годы приз вернулся на флот.

Основательность в решении проблем, твердость в достижении поставленных целей — вот черты, определявшие характер Старожилова. Будучи отличным моряком, он проявил себя также как человек, понимающий чаяния и заботы авиаторов.

Когда противолодочный крейсер «Москва» вошел в пролив Босфор, то здесь в первую голову от командира потребовались и высокая бдительность и безупречное мастерство в управлении кораблем.

В обычное время пролив Босфор, по сути дела, весьма «оживленная улица», с интенсивным и довольно беспорядочным движением: тьма рыбацких баркасов, паромы, идущие от европейского берега к азиатскому и обратно, встречные и попутные суда различного предназначения и водоизмещения. Кроме того, спортивные яхты, катера и прочая мелочь. Все это снует, торопится. Того и гляди, угодит под мощный форштевень крейсера. Командиру тут надо глядеть в оба — вовремя уклониться, застопорить ход, а то и податься назад.

Я сказал «в обычное время». Но проход через Босфор противолодочного крейсера «Москва» нельзя было считать обычным. Он привлек к себе пристальное внимание натовских руководителей и деятелей из Центрального разведывательного управления Соединенных Штатов.

Не успел корабль войти в пролив, как его со всех сторон обступили верткие быстроходные катера. Какие-то личности в темных очках, вооруженные различной фототехникой с метровыми объективами, без конца щелкали затворами. Появились и вертолеты. Они зависли над кораблем. И оттуда, с вертолетов, тоже нацелились на крейсер разнокалиберные объективы.

В таких условиях командиру, единолично управляющему кораблем, надо быть сверхвнимательным. И если личный состав, выстроившийся вдоль бортов, мог любоваться проплывающими в непосредственной близости великолепными панорамами Константинополя, то Старожилову в те минуты было не до экзотических красот. Он был обязан вовремя и без аварий вывести крейсер в Средиземное море.

Командир «Москвы» справился с этой задачей вполне успешно.

В те годы плавание советских военных кораблей в Средиземном море было сопряжено с известными трудностями. Дело в том, что боевые корабли НАТО, и в частности 6-го флота США, чувствовали себя там, как дома. Лондонская «Таймс» вспомнила недавно, что лет двадцать назад Средиземное море считалось натовским «прудом». Следует добавить, что натовцы и вели себя в этом «пруду» далеко не по-джентльменски.

Достаточно сказать, что, как правило, во время заправки наших кораблей топливом и водой корабли Соединенных Штатов проходили в непосредственной близости самым полным ходом, разводя крутую волну. В результате наши корабли бились друг о друга, рвались швартовы.

Активно мешали они и учебе советских моряков. Во время отработки полетов авиации с палубы крейсера «Москва» натовские вертолеты висели над кораблем, затрудняя нашим летчикам и взлет и посадку.

Но и в таких условиях освоение крейсера шло успешно. Советские моряки и летчики проявили мужество, находчивость и незаурядное мастерство. Среди этих первопроходцев было немало замечательных людей, вписавших не одну Золотую строку в летопись отечественного флота.

Нет такого летчика в советской палубной авиации, который бы не слышал имени подполковника авиации Георгия Николаевича Мдивани. Был знаком с ним и я. Видел его во время первых полетов над Средиземным морем. Мдивани показал себя великолепным мастером своего дела. Проявляя личную храбрость, он первым шагал в непознанное. А своим опытом щедро делился с молодыми вертолетчиками. Был он также душой коллектива. Его оптимизм и юмор благотворно влияли на людей. Высоко ценил Георгий Николаевич и мужскую дружбу.

«Для истинного мужчины что может быть выше настоящей мужской дружбы?!» любил говорить он.

Ценою жизни он доказал, что слова у него не расходятся с делом. Однажды Мдивани отправился в очередной полет с молодым летчиком, которому передавал свой замечательный опыт. Задание было выполнено блестяще, но случилось непредвиденное. Подполковник не жалел сил, чтобы спасти машину. И когда понял, что это невозможно, сделал все, чтобы спасти своего молодого коллегу. А сам погиб…