Фартовый человек - [43]

Юлий не пошевелился.

Монахов протянул руку.

– Давай деньги.

Юлий посмотрел на эту уверенную, ждущую денег руку и вдруг резко, быстро ударил Монахова в лицо. Тот пошатнулся, но не упал, только сделал пружинистое движение вбок. Юлий занес кулак опять, и тут Монахов скрутил его и принялся бить головой о стену вагона. Торговец оказался крепким, он гнул Юлия книзу, к колесам, о которые запросто можно разбить череп.

В густом, насыщенном злобой воздухе гудели голоса, и Юлий поначалу их даже не слышал, только ощущал вибрацию, от которой болели уши. Потом кто-то ударил Юлия по-другому, не как Монахов, и гораздо больнее, а затем сразу стало легче дышать.

Юлий открыл глаза и увидел рельс и колесо вагона, а рядом – сапог и край шинели.

– В участок обоих, там разберутся, – говорил кто-то.

Безвольного Юлия подняли. Голова у него закружилась. Он беззвучно проговорил: «Сейчас стошнит», но его никто не услышал. И Юлия не стошнило. Он утвердился на ногах. Те, кто его держал, дали ему время очухаться. Мимолетно Юлий увидел Монахова – в толпе, не то свободного и злорадствующего напоследок, не то тоже схваченного, этого Юлий не понял.

Человек в длинной колючей шинели вытаскивал из вагона тело, укладывал на сильно мятую рогожу. Донесся высокий певучий клик, словно летели журавли, – «ой, уби-иии-ли!..» – потом опять прозвучал твердый голос человека в шинели:

– Носилки надо.

Юлий хотел обернуться и посмотреть на труп, но ему не позволили – потащили через рельсы и дальше к выходу из депо, и более Юлий не видел ничего, кроме собственных ног, странно заплетающихся на каждом шагу.

* * *

Следователь пришел утром, вскорости после того, как Юлий наконец погрузился в болезненный, беспокойный сон. В участке сразу началось шевеление, жизнь снова медленно поползла по своим кривым путям.

Человек, видный сквозь решетку камеры, и жил, и двигался совершенно иначе – скупо, уверенно. Он в точности знал, чем занимается и для чего. У него все было упорядочено, и имелись стол, перо с чернильницей, бумаги в папке. Он и одет был чисто и строго, без причуд.

Больше всего следователь напоминал циркового борца. Его широкие плечи неплохо чувствовали себя внутри пиджака, но куда лучше им было бы на воле, в одной лишь борцовской майке.

Он вошел в тюремный коридор со стаканом горячего чая, который пил на ходу. В этом тоже было что-то цирковое. Если бы он вдруг выдохнул пламя, Юлий нисколько бы не удивился.

Следователь поставил стакан на стол, подошел к решетке и стал вызывать по именам задержанных. Многих он знал в лицо и с них начал. Большинство просто отпустил, записав сначала все фамилии и обстоятельства ареста.

Задержанные, как это свойственно людям загадочных профессий, изъяснялись витиевато и избегали точных определений, но следователь непостижимым образом вычленял из их речей смысловое ядро и вносил в протокол пару кратких фраз.

Юлий оставался одним из последних. Следователь ни разу даже не посмотрел на него. Наконец в окне окончательно просветлело. Следователь допил чай и встретился с угрюмым, безнадежным взглядом Юлия.

– Кто? – отрывисто спросил следователь.

С мелким ворьем и бродягами он говорил куда проще, даже приветливее, а на Юлия смотрел с нескрываемой враждой, хотя, если разобраться, что дурного ему сделал Юлий?

– Я? – переспросил Юлий.

Следователь промолчал.

Юлий сказал:

– Юлий Служка. – И прибавил, упреждая другой вопрос: – В ваших записях моей фамилии нет.

– Почему вы так уверены? – поинтересовался следователь, листая бумаги.

Юлий криво пожал плечами.

– Например, потому, что я здесь в первый раз.

– Это не значит, что вас не упоминали… – Он осекся, вынул какую-то бумагу, посмотрел в нее, положил исписанной стороной вниз и сделался очень строгим. – Пройдемте в кабинет.

Юлий захромал за следователем в отдельную комнату, где никого больше не было. За ночь, проведенную в тесноте и неудобстве, у Юлия страшно затекли ноги. И он по-прежнему плохо соображал. Надо бы покурить, а еще хорошо бы чаю.

Юлий посмотрел в жесткий, красноватый, грубо выбритый затылок следователя и не посмел даже заикнуться насчет чая.

Кабинет оказался тесной комнатой, где почти впритык друг к другу стояли два стола. За одним сидел молодой сотрудник и что-то писал. При виде вошедшего он привстал и сказал:

– Здравствуйте, Иван Васильевич.

Следователь, чуть помолчав, сказал в ответ:

– Ладно. Ты ступай. Видишь – поговорить надо.

Молодой сотрудник встал, надел кепку, лежавшую на краю стола, и вышел.

Юлий пробубнил «простите», протиснулся боком в кабинет и неловко встал. Иван Васильевич уселся. Юлий остался стоять.

– Закройте дверь, – сказал ему Иван Васильевич.

Юлий подчинился и опять встал посреди комнаты.

– Вы работаете на Сортировочной?

– Да.

– Кем?

– Ну…

– Без «ну»! – прикрикнул следователь. – Кем?

– Грузчиком…

Иван Васильевич подался вперед, положив обе ладони на стол.

– Вы сами-то верите в то, что говорите, Служка?

– Да… – неуверенно ответил Юлий.

– Хотите меня убедить, будто вы работаете грузчиком?

– Если кухарка может управлять государством… – удачно сумел ввернуть Юлий, после чего опять обессилел.

– Убедили. – Следователь постучал карандашом по столу и убрал карандаш в стаканчик. – В каких отношениях вы были с Валидовой Фаридой Валидовной? – спросил он неожиданно.