Фарисея. Послесталинская эпоха в преданиях и анекдотах - [7]

Подгоняемый ненавистью к самодуру-исправнику, возчик вёз меня отлично. На остановках для него кабатчики выстраивали за мой счёт „аршины“ и „полуаршины“ рюмок с водкой. Морозы стояли сорокаградусные. Я был закутан в шубу. Возчик погонял лошадей, распахнув свою шубёнку и открывая чуть ли не голый живот жестокому морозному ветру. Тело его, видно, было хорошо проспиртовано. Здоровый народ! Так мне удалось бежать», — заключил вождь.

Встречи с товарищем Сталиным будут для меня самыми счастливыми и незабываемыми воспоминаниями.

Николай Голованов. Лучший друг советской оперы

…Шли первые годы Октябрьской революции. Помню, как-то перед спектаклем Большого театра состоялся доклад, причём докладчик говорил очень долго и чересчур красиво, слишком цветисто. В ложу дирекции Большого театра вошёл худощавый, невысокий человек в скромной солдатской одежде. Послушал, усмехнулся и добавил как бы про себя: «Лучше бы уж скорее начинался спектакль»…

Это был Сталин. Навсегда в памяти моей сохранится первое ощущение от его простоты и скромности. И когда бы я ни видел Сталина, — а за тридцать пять лет жизни советского театра мы часто видели Иосифа Виссарионовича в нашем зрительном зале, — это впечатление всегда подтверждалось. В Сталине мы видели человека всегда внимательного и доброго, любящего наш театр и вдохновляющего всё его творчество.

Старые артисты помнят, как на заре советской власти, в грозовую эпоху интервенции и гражданской войны, Сталин приезжал к нам в своей неизменно скромной шинели и будёновке, часто прямо с фронта. Он глубоко чувствовал, понимал и ценил истинно реалистическое искусство, радовался успехам Большого театра, огорчался его неудачами. Можно назвать много спектаклей, на которых бывал Иосиф Виссарионович.

Горячо любил он русскую оперную классику, особенно «Ивана Сусанина», «Пиковую даму», «Князя Игоря» (он не только прекрасно знал чудесную музыку Бородина, но и цитировал наизусть целые отрывки из «Слова о полку Игореве»). Любил он и балет «Пламя Парижа» — за большие идеи, в нём выраженные. С удовольствием слушал он народные мелодии, национальные песни братских народов. Помню, как 2 мая 1949 года товарищ Сталин приехал в Большой театр за 15 минут до начала спектакля и оставался на нём до конца. В этот вечер шла одна из любимейших его постановок — «Садко». Мне выпало счастье дирижировать тогда этой оперой, и я хорошо помню, с каким удовольствием слушал Иосиф Виссарионович чудесную музыку Римского-Корсакова.

Мудрое слово Сталина не раз спасало Большой театр от формалистических извращений, от всяких шатаний, от творческого кризиса. В 1936 году была подвергнута резкой и справедливой критике опера Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда». Эта критика учила нас, музыкальных деятелей, любить правду, реализм, человечность. Сталину мы обязаны и другой поддержкой — постановление ЦК об опере «Великая дружба» вернуло театр на правильный путь, предохранив наше искусство от вялости, серости, от приспособленчества и примитивизма. Примерно три года спустя товарищ Сталин поправил ещё одну нашу ошибку, вскрыв пороки и слабости оперы «От всего сердца», которую до того уже успели провозгласить неким эталоном советского оперного искусства. Устами Сталина говорил сам народ, который не хочет и не будет терпеть в искусстве лжи, фальши, отсутствия ярких идей, настоящего таланта и мастерства. Глубочайший мыслитель всех времён и народов, Сталин всегда ясно видел столбовую дорогу нашего искусства и всегда мог её указать, предостеречь от ошибки, вывести на правильный путь.

Познания его были изумительны. «Я не профессионал-музыкант, — говорил он работникам Большого театра, имевшим величайшее счастье встречаться с ним, — вам об этом лучше судить». А затем тут же из уст товарища Сталина мы слышали конкретные указания, глубина, меткость и точность которых поражали профессионалов музыкантов. Именно И. В. Сталин обратил внимание на необходимость изменить, обогатить в соответствии с традициями русской оперной классики партитуру «Тихого Дона». Великий вождь требовал, чтобы уровень мастерства артистов, хора и оркестра возрастал от постановки к постановке и чтобы в лучшем театре мира зрители могли слышать свои любимые произведения, всегда исполняемые талантливо, вдохновенно и мастерски лучшими силами его творческого коллектива. Товарищ Сталин всегда проявлял чуткость и внимание к этим силам, его отеческую заботу всегда чувствовали артисты Большого театра.

Горька наша скорбь, никогда не забудем мы великой мудрости и спокойной уверенности вождя нашей отчизны в горе и в радости, в дни суровых испытаний и в час величайшей победы. Никогда не забудем мы его мудрых указаний, его отеческой помощи и внимания, какие он проявлял к нашему театру, к советскому искусству, как его терпеливый наставник, учитель и друг.

Каждый из нас горд и счастлив тем, что живёт в эпоху этого великого человека. Мне вспоминается исторический день, когда Сталин принял в свои руки непобедимое знамя Ленина, вспоминается клятва Иосифа Виссарионовича, из стен Большого театра разнёсшаяся по всему миру. Мне довелось тогда дирижировать траурным маршем Вагнера, исполненным после выступления товарища Сталина. В словах Сталина звучала не только безмерная печаль миллионов, но и могучий призыв — твёрдо, непоколебимо, плечом к плечу следовать вперёд по ленинскому пути. И сейчас мы теснее смыкаем свои ряды вокруг партии Ленина — Сталина и клянёмся самоотверженным трудом обеспечить процветание отечественного искусства, приумножить его мировую славу.