Как-то лежу отдыхаю. Прямо в башмаках завалился на диван, лень снимать. Рукой пошарил - сигареты ищу, а под руку книжка попалась. Стихи.
Ишь чем сестренки занимаются - стихи читают? Я сильно удивился: сами ведь собираются в клинику Валиевой, зачем им стихи? Что они вычитают в стихах?
Полистал страницы, вдруг что-то дрогнуло в сердце. Вспомнил: я еще когда не Фаридом был, уверенным и волевым мужчиной, а несчастной тощей Фаридой с некрасивыми близко посаженными глазами, мне это стихотворение почему-то нравилось. Я сейчас его даже вслух прочел.
Ты - мое солнце, - я прочел, - сжигающее
мои леса.
Соль на холмах и дорогах, как иней.
Я в пустыне.
Миллиарды песчинок поют и рыдают на все голоса.
а в душе моей плачут ископаемые леса...
Я бы мог сохранить их, посмей я тебя убрать,
я бы мог сохранить, посмей я тебя убить,
но ты в небе, одна
и лесам суждено погибать,
и над миром, спаленным тобою,
тебе только быть.
Обожженной душою тянусь в непрозрачную высь:
дай дождя!
Отзовись!
Небритый, злой отложил книжку. Слова, слова, слова... Но почему так защемило сердце? Вот мужчиной стал, теперь жизнь в моих руках, добьюсь всего, чего хотел. И все же там, в глубине моего сердца, в сердце не Фарида, а Фариды... Что-то, видно, было там такое, от чего не по себе и мужчине.
"А младшая сестренка?" - подумал я. Она ведь тоже собирается к Валиевой. Зачем? Женщин скоро совсем не останется, самых незаметных мужчины будут носить на руках. Может, в этом и заключается счастье?
Впервые пришло мне в голову, что, может быть, я ошибся.
Небритый, задумавшись, сидел на диване. Книжка упала на пол, страницы ее развернулись.
"Обожженной душою тянусь в непрозрачную высь..."
Странно. Все хорошо, а я сижу, думаю. И в сердце бьется одно:
Сестра! Не ходи к Валиевой!
