Фархад и Ширин - [20]

Но с тем, чтоб не остаться взаперти…

Над крепостью была одна скала —

Быть башней крепости небес могла.

На ней Фархад решил осады ждать,

Чтоб камни в осаждающих метать…

* * *

А между тем туда спешил Хосров,

Придя, войска расположил Хосров

От места укрепленного того

В полмиля расстояния всего,

А сам со свитой выступил в объезд —

Обозревать твердыню здешних мест.

Внимательно он местность изучал,

На крепость взоры часто обращал,

Обдумывал, рассчитывал, но взор

Не крепость видел на высотах гор,

А небо на земле. Как небо взять?

Где силу и дерзанье где бы взять?

Так размышлял и каялся Парвиз,

Но не совсем отчаялся Парвиз:

В походе пользы, может быть, и нет,

Но сожаленья путь — не путь побед.

Хосров на ту скалу направил взгляд,

Где на вершине пребывал Фархад,

Как жемчуг драгоценный на челе.

Хосров его заметил на скале,

И, словно сам в себя вонзил кинжал,

Он, к свите обратившись, так сказал:

«Осведомьтесь, кто дерзкий тот храбрец —

Угроза и смятение сердец!»

Погнал коня один из тех людей,

К скале приблизился и крикнул: «Эй!

Желает знать великий шах Парвиз,

Кто ты такой? Чем занят? Назовись!»

И так Фархад ответил со скалы:

«Себе не стану расточать хвалы.

Я к именитым не принадлежу, —

Я именем своим не дорожу,

Оно мне чуждо стало, — нет, оно

Исчезло — в прах, в золу превращено

Огнем любви, в котором весь сожжен,

Я своего же существа лишен.

Но люди легкодумны, — потому

Небытию не верят моему, —

И, прах мой поминая, не в укор,

Фархадом именуют до сих пор…»

От столь глубокомудро-скорбных слов

Чуть не лишился разума Хосров.

И, ревностью сжигаем, думал шах:

«Есть сладость в этих мыслях и словах,

Красноречив соперник мой Фархад,

Но в сахаре он мне подносит яд,

Убить змею шипучую — не жаль:

Не ползай и при случае не жаль!

Чтоб не вонзился терний в ноги, — прочь!

Он мой соперник, — и с дороги — прочь!

Пришла пора стянуть на нем аркан,

Пробить ему в отходный барабан».

И кликнул шах: «Эй, люди, кто храбрей!

Ко мне его доставьте поскорей…»

Увидел с высоты своей Фархад,

Что мчится в десять всадников отряд,

И громко закричал оттуда вниз:

«Эй ты, сардар! Хосров ли ты Парвиз

Иль не Хосров, но уши ты открой

И вслушайся в мои слова, герой!

Своих людей ко мне ты с чем послал?

Когда б меня ты в гости приглашал,

То разве приглашенья путь таков,

Что требовал бы сорока подков?

А если смерти ты меня обрек,

Мне это — не во вред, тебе — не впрок,

И грех пред богом и перед людьми

За десять неповинных жертв прими.

Ты волен мнить, что это похвальба.

Однако шлема не снимай со лба:

Метну я камень в голову твою —

И лунку шлема твоего собью.

Вот мой привет! И вот — второй! Проверь:

Сбиваю с шлема острие теперь».

Фархад метнул за камнем камень в шлем —

И лунку сшиб и острие затем.

Сказал: «Вот подвиги людей любви!

Ты видел сам и воины твои,

Как меток глаз мой, как сильна рука:

Так уведи скорей свои войска,

Иначе — сам себя же обвиняй:

Всех истреблю поодиночке, знай!

Хоть пощадил я череп твой, а все ж

И сам ты головы не унесешь.

А потому благоразумен будь —

И с головой ступай в обратный путь.

И милосердью ведь пределы есть:

Не вынуждай меня, сардар, на месть.

Я не хочу, чтоб каждый камень мой

Стал неприятельскою головой.

Но мне, в себе несущему любовь,

Я верю — бог простит и эту кровь.

Тебя он шахом сделать захотел,

Мне — прахом быть назначил он в удел,

Однако дело, коим занят шах,

Стократ презренный прах в моих глазах.

Дорогой гнета день и ночь скача,

Конем насилья все и всех топча,

Ты тем ли горд, что кровь и произвол

Ты в добродетель царскую возвел?

Моею речью можешь пренебречь,

Но страшно мне, что ты заносишь меч

И тучу войск на ту страну ведешь,

Куда тебя вела любовь… О, ложь!

Свои уста, язык свой оторви —

Ты говорить не смеешь о любви!..»

Рассерженный Хосров остался нем.

Фархад пробил сначала камнем шлем,

Теперь, произнеся такую речь,

Вонзил он в сердце шаха острый меч.

И, в сердце уязвлен, Хосров ушел,

К своим войскам он, зол, суров, ушел.

* * *

Войска печали, кравчий, отзови!

И шах и нищий — все равны в любви,

Любовь для нас, как власть царям, — сладка,

Но есть соблазн и в доле бедняка.

ГЛАВА XXXIX ОСАДА КРЕПОСТИ АРМЕН

Новая попытка вынудить Михин-Бану к согласию.

Достойный ответ. Ревность и ярость Хосрова.

Начало осады

ГЛАВА XL ПЛЕНЕНИЕ ФАРХАДА

Фархад побивает иранцев камнями.

Коварный план. Мнимый меджнун. Отравленная роза. Засада.

Пленение. Горе Шапура

Что крепость небосвода? Лучше ты

Скажи о ней: твердыня красоты!

* * *

Когда к осаде приступил Хосров,

Он вырыть приказал огромный ров

И круглый вал насыпать земляной,

Чтоб с тылу оградить себя стеной…

А в это время в крепости армян

Бил день и ночь тревоги барабан,

Дозорных крик не умолкал всю ночь,

И глаз никто там не смыкал всю ночь,

И, факелами вся озарена,

Пылала, как жаровня, их стена…

Десятый день в осаде жил народ,

Не отпирая ни на миг ворот.

Но к их стене вплотную подойти,

Людей своих на приступ повести

Хосров не мог: на тысячу локтей

Фархад камнями побивал людей.

Метнет — разбита вражья голова.

Но он пробил бы даже череп льва.

Что — головы? Попал бы он равно

И в маковое малое зерно!

Несчетно камни он заготовлял,

Врагов несчетно ими истреблял…

Но если спросишь: как же тот, кто сам

Привержен был к страданьям и слезам;

Кто каждому несчастному был рад