Фантум 2013. Между землёй и небом - [32]

Он наклонился и стал целовать её. В недрах яхты застучал двигатель. Прогулка с китами подходила к концу. Капитан заводил машину, чтобы вернуться в порт. Полоса белой пены, вырывавшейся из-под мотора яхты, ощутимо изогнулась, и волна, поднятая самим судном, толкнулась в борт. Лана, задыхаясь, прижалась к Курту. На пиджаке парня висели крошечные солёные капли, которые кольнули её лицо, словно иголочки.

– У тебя что-то в нагрудном кармане, – пробормотала она.

– Это тебе, – Курт отдал Лане банку с яркой этикеткой мультивитаминов.

– Зачем мне это? Это жевательные таблетки для детей.

– Это лекарство. Вместо кокса.

– Ух ты, как здорово, – сказала Лана. – Ты себе оставил?

Курт кивнул, и она спрятала баночку в карман. Эйхманн облокотился на поручни. Лана стояла рядом.

– А океан крови я, наверно, потому вижу, что воду давно не люблю, – сказал Курт. – Самые крупные неприятности на свою задницу я словил на рыбалке…

– Поймал себя на блесну, что ли? – смеясь, спросила Лана.

– Не я. Алоиз, мой лучший друг, – ответил Курт. – А когда я извлекал крючки из его задницы, нас увидели трое местных охотников за мальчиками. Это их сильно распалило. Мы шли по главной улице. Все знали, зачем они ведут меня к себе.

Улыбка Ланы погасла; она смотрела на него и слушала, не перебивая.

– И мой отец видел нас. Но он отвёл глаза. Тогда в Шербе как раз были выборы, и он был одним из кандидатов. Если бы он только поднял руку на Дитриха, охранники скрутили бы его, и участвовать в выборах отец точно бы не смог. И Дитрих остался бы руководителем ещё на пять лет, а мы от него уже и так волками выли… Алоиз шёл за нами всю дорогу, он плакал и умолял, и кричал: «Отпустите его, ведь это я стоял на карачках с голой задницей, возьмите меня, ну что вы к нему пристали?» И тогда Дитрих сказал мне: «Смотри, как он тебя любит. Трахни его, а мы будем смотреть. И на этом всё, мы вас отпустим». На его слово можно было положиться, такие случаи уже бывали. А если бы они взяли одного из нас, то просто убили бы потом. И Алоиз сказал, что согласен. А я сказал, что нет. Тогда Дитрих спросил: «А меня трахнешь?», – и я сказал да. И он сказал: «А потом я тебя». Да и кроме него желающие нашлись… А потом…

Курт думал, что Лана сейчас развернётся и уйдёт в кают-компанию, где даже иллюминаторы зашторены. Но она сказала задумчиво:

– Кочерга и винтовка. А твой отец выиграл выборы за отсутствием других реальных конкурентов и сел в кресло правителя Шербе… Молодец, что ещё скажешь… А ты…

Курт закрыл глаза и стиснул зубы. Лана смотрела на это лицо, жестокое и беззащитное одновременно.

– Ты убил троих грёбаных мудаков, после чего в Шербе стало намного легче дышать, отдал себя и потерял родину. Но друга не предал, – закончила Лана.

Курт вздрогнул и обернулся.

– Мама, роди меня обратно… Ты поняла, – пробормотал он таким голосом, которого она у него ещё никогда не слышала. – Ты поняла, почему я так сделал.

Он усмехнулся:

– А то все обычно говорят, что сочувствуют, а сами меня в таких позах представляют, какие Дитриху и не снились.

– Если думал, что я этого не пойму, зачем ты мне это рассказал? – спросила Лана. – Напугать, что ли, хотел? Думал, что я не буду спать с… э-э-э… в общем, больше не буду с тобой спать?

Курт пожал плечами.

– Ты бы всё равно узнала. Александр в курсе. Удивляюсь, почему он до сих пор тебя не просветил на мой счёт.

Некоторое время они молчали, глядя на оставшихся у горизонта китов. Те играли – выскакивали из воды и зависали в воздухе, приплясывая и изгибаясь. Гигантские серые запятые словно брали небо в кавычки. Затем с грохотом, напоминающим артиллерийский залп, могучие тела рушились обратно. Звери явно соревновались между собой, тела подлетали всё выше. Тусклый свет солнца серебрил их серые шкуры.

– А что скажут твои родители? – обратился Курт к Лане.

– О чём ты? – удивилась она.

– Ты ведь русская, а я – нацист.

– А твой дедушка воевал в России? – спросила Лана. – Какой дивизией СС он командовал?

– Нет. Мой прадед вообще не воевал. Адольф Эйхманн командовал концлагерями. Он евреями занимался, в основном.

– Уж лучше бы он воевал в России… – покачала головой Лана.

– Так данная кандидатура нам не подходит?

– Подходит, – сказала Лана. – Отец мой одного боится – лишь бы я паранджу не надела, а мать говорит, был бы человек хороший. Надеюсь, ты лично никого в газенвагенах не жёг?

– Нет.

– И то хорошо. А твои родственники что скажут? Мы считаемся неполноценной расой или как?

– Нет худа без добра. После моих приключений с Дитрихом и его дружками женщины Шербе стали недоступны для меня, – объяснил Курт. – Предполагается, что я могу научить их плохому… Так что я могу жить с кем хочу.

На берегу впереди замелькали разноцветные дома Пуэрто-Мадрина.

Люстра, похожая на перевёрнутый хрустальный айсберг, гляделась в своё ослепительное отражение в начищенном паркете. По главному банкетному залу отеля «Пенинсула Вальдес» сновали вежливые официанты, разнося напитки и сигары. Звучала негромкая музыка – приглашённый из Буэнос-Айреса оркестр разыгрывался. Сначала планировался фуршет. Но гости, нагулявшие аппетит во время морской экскурсии, так набросились на закуски, что хозяйка отеля живо смекнула, что этого будет мало. На столах появились горячие блюда и бадейки с супами, из ресторана принесли стулья. В воздухе висел гул очень разных разговоров.