Фантум 2013. Между землёй и небом - [21]

Пылающую полосу вокруг себя.

Лана воспрянула духом. Пятясь, она отступала к воротам. Звери неотступно следовали за ней, но раскалённую границу не пересекали. На вышке застрекотал пулемёт. Пыльные фонтанчики взметнулись в двух шагах от Ланы. Она ойкнула, споткнулась и упала. Круг исчез. Чудовища, воя, бросились к ней. Пулемётчик замолчал, боясь, очевидно, задеть в свалке ту, кого хотел спасти.

Лана услышала скрип ворот.

– Выходят! Они прорвались! – возбуждённо закричал кто-то.

Рамирес покачал головой:

– Времени хватит, чтобы мог проскочить только один человек.

– И Эйхманн об этом знает? – отрывисто спросил Александр.

– Конечно, господин президент, – ответил генерал. – Он ведь профессионал.

Курт несколько секунд смотрел на БТРы со свастиками на бортах, на толпившихся за ними людей в респираторах, а затем стал спускаться им навстречу. За спинами солдат, у сине-белой полицейской машины Курт заметил мужчину в дорогом деловом костюме. Но узнал его не сразу, хотя это лицо смотрело с передовицы почти каждой газеты.

Возможно, потому, что на тех фотографиях президент всегда улыбался.

А здесь – нет.

Президент что-то сказал стоявшему рядом солдату, тот почтительно козырнул и отдал автомат. Президент вышел за оцепление. Вслед за ним бросился мужчина в мундире с генеральскими погонами. Александр сделал ещё несколько шагов, на ходу прижимая приклад к плечу, и остановился прямо перед БТРом.

Курт слишком часто видел мир таким образом, как сейчас президент, чтобы испугаться по-настоящему. Эйхманн застыл на месте. Он смотрел в эти голубые глаза, побледневшие от ненависти, словно в какое-то чудовищное зеркало. Александр слишком долго целился; автомат заплясал в его руках. Даже если бы президент сейчас выстрелил, он бы и в ворота не попал.

Эйхманн зевнул так, что чуть не вывихнул челюсть, повернулся спиной к застывшим от напряжения людям и неторопливо пошёл обратно к воротам.

Лана едва успела закрыть глаза. Шлюз накрыло волной белого пламени. Первым упал медведь, и ворота шлюза наконец-то закрылись. Волки залаяли. Лай перешёл в высокий, невыносимый визг – чудовища умирали. Лана открыла глаза, когда всё стихло. Она поднялась на ноги, отряхнула юбку.

На этот раз Курт ждал её у открытой двери. Лана быстрыми шагами подошла к нему и замахнулась. Она хотела влепить Курту затрещину, не такую, как в романтических фильмах, а по-настоящему, от души. Так, чтобы полетели сопли и клацнули зубы. Но он перехватил её руку.

– Хочешь меня ударить? – усмехнулся он. – Ударь. Но я не из тех, кто подставляет вторую щёку. Или ты думаешь, что я тебе не отвечу? Отвечу, Лана, отвечу. С удовольствием… Там, где я родился, мужчина, не избивающий свою жену до синяков хотя бы раз в неделю, не считался мужиком…

– Нацистский выродок! – прохрипела Лана, пытаясь вырвать руку. – Отпусти меня!

– А я-то надеялся услышать что-нибудь новое, оригинальное, – сморщился Курт.

Он стиснул её запястье так, что Лана чуть не закричала от боли. Он прикрыл глаза.

– Кто-то лысый перед тобой на коленях… А, так это я… – изменённым голосом произнёс он.

Лана с изумлением ощутила горячую волну, поднимающуюся от бёдер.

– Я умоляю о пощаде, я весь в слезах… Буйная у тебя фантазия – этого даже я себе представить не могу…

– Прекрати, – севшим голосом пробормотала Лана.

Её дыхание участилось.

– Ты меня отталкиваешь… Я вцепляюсь в твою юбку… Я поднимаю её…

Она застонала и согнулась пополам, уткнулась в грудь Курту.

– Так что, отпустить твою руку? – спросил Курт. – Или, может, дать тебе вторую?

Лана усилием воли выпрямилась.

– Чёрный квадратный колодец, – вдруг сказала она, прищурясь. – А, это монитор радара… На нём зелёные треугольнички – корабли телкхассцев…

Курт отшатнулся. Он хотел вырвать руку, но Лана крепко вцепилась в неё.

– Лана, прошу, не надо, – пробормотал он. – Мне…

– Ты ловишь их в алый кружочек прицела, – торжествующе продолжала она.

– Нет! – простонал Курт.

– Ты нажимаешь гашетку, и снаряд сходит с направляющих… Ворота… Стальные ворота открываются… Так что, выпустить твою руку или, может, дать вторую?

– Продолжай, – севшим голосом сказал Курт. – Я нашёл тебя губами…

– Снаряд уходит в чёрную пустоту…

– Я целую тебя, – сказал Курт. – ЦЕЛУЮ ТЕБЯ…

– Тьма становится ослепительно белой, клокочущей…

Для Ланы перестало существовать всё, кроме его руки. Курт откинулся назад, всей спиной навалившись на ворота.

– Один-один, – прохрипел он. – Так, может быть, всё-таки выйдем отсюда?

Курт толкнул дверцу ногой.

– Всё равно я тебе это запомню, – сказала Лана. – Что ты меня бросить хотел…

– Запомни, – ответил он устало. – Но запомни и то, что я вернулся.

Дверца машины захлопнулась за Ланой. Разбрасывая вокруг себя фонтаны грязи, полицейский «форд» помчался к городу.

– Почему задержались около ворот? – спросил Рамирес. – Эйхманн, вы меня слышите? С вами всё в порядке?

Курт отвёл глаза от машины, скакавшей по кочкам и выбоинам не хуже пампасского оленя, и столкнулся взглядом с Александром. Президент стоял рядом с генералом и пристально смотрел на Курта, ожидая ответа.

И хотя винтовки в руках у Александра больше не было, выражение его глаз не изменилось.