Фантомас – секретный агент - [19]

Тот, кому случайно удавалось туда проникнуть, видел сперва довольно большой зал, в котором за деревянными пюпитрами работала дюжина секретарей Генерального штаба, молодых людей с хорошими почерками. Их часто меняли, чтобы они не были слишком осведомлены о выполняемых ими работах. Чаще всего, впрочем, эти работы были вовсе не секретны, или, по крайней мере, их смысл был так скрыт, что секретари не могли понять их важности.

За этим помещением находилась особая комната для тех работ, которые, собственно, и именовались «статистикой». Здесь посередине стоял большой стол белого дерева. Иной раз на нем громоздились папки, но большей частью разложены были карты всех частей Франции и зарубежных стран, расчерканные красным и синим карандашами, украшенные каббалистическими знаками, снабженные аннотациями.

Вокруг всей комнаты, по стенам, стояли столы, за которыми сидели офицеры этой службы, два капитана и два лейтенанта. Рядом был маленький кабинет, в котором обычно сидел заместитель начальника, майор Дюмулен. Этот кабинет не представлял собой ничего особенного и не привлек бы внимания посетителя, если бы он не знал, что в стене направо находится знаменитый опечатанный сейф, ключ от которого был только у майора Дюмулена и в котором, как говорят, были заперты самые секретные инструкции, касающиеся национальной обороны и мобилизации.

Кабинет майора Дюмулена, одной стороной выходивший к статистическому бюро, с противоположной стороны имел выход в салон, скромно обставленный креслами и кушетками зеленого бархата. Стены его были оклеены зелеными обоями. Только один стол украшал эту торжественную комнату, дверь которой была замаскирована портретом президента республики.

Именно в этом салоне принимали посетителей, получавших сюда допуск. Здесь можно было разговаривать, ничего не опасаясь; толстый ковер приглушал звук шагов, занавески и портьеры укрывали беседующих от нескромных взглядов.

Наконец, в самом конце коридора находился кабинет начальника Второго бюро, полковника Оффермана.

Офферман был очень образованным человеком; его эльзасское происхождение можно было легко определить по цвету лица, голубым глазам и светлым волосам.

Уже три года полковник руководил деликатной службой «статистики», добившейся при нем больших успехов.

Светский человек, он был принят в аристократических кругах. Утверждали, что у него, холостого и еще очень красивого мужчины, помимо профессиональных встреч в министерстве, бывали там и интимные беседы с очаровательными парижанками — и, конечно, не о национальной обороне!

В Бюро офицеры возбужденно переговаривались.

— Так это снова артиллерист? — спросил лейтенант Армандель, гигант с кирпично-красным лицом, много лет командовавший в Африке отрядом зуавов.

Капитан Лорейль, улыбнувшись, повернулся в кресле, заглянул в досье и ответил:

— Нет, мой друг, на этот раз у нас сапер!

Взглянув поверх очков, капитан Лорейль нежно промурлыкал старый припев:

Для сапера нет ничего святого…

Армандель расхохотался:

— Ах, мой милый, можно сказать, что вы не подвержены меланхолии: что бы ни случилось, вы всегда улыбаетесь!

— Черт возьми, старина, о чем тужить? — весело ответил капитан. — Жизнь коротка, надо уметь ею пользоваться.

Он действительно умел ею пользоваться, этот капитан Лорейль — если судить по его внешнему облику. Ни у кого не было столь штатского вида, как у него; недаром товарищи прозвали его «нотариусом» — это гораздо больше соответствовало его внешности, чем звание капитана!

Лорейль был чисто выбрит; его полное лицо могло бы принадлежать канонику или крупному юристу. Очень близорукий, он никогда не расставался с круглыми очками в золотой оправе; его толстый животик как бы для равновесия опирался на коротенькие пухлые ножки.

Однако он был храбрым человеком; со своим веселым лицом, не позволявшим принимать его всерьез, капитан Лорейль был одним из самых ценных офицеров Второго бюро. Тот, кто повнимательнее присмотрелся бы к «нотариусу», заметил бы на его руках свежие шероховатые мозоли. Да и его пальцы, деформированные на концах, покрытые царапинами, заставляли предполагать, что капитан был не только кабинетным человеком.

Он и в самом деле возвратился после долгого отсутствия. Его не было шесть месяцев, и среди сослуживцев ходил слух, что он был занят опасной службой — работал каменщиком в бригаде рабочих, сооружавших форт на границе одной зарубежной страны; форт, планы которого были им, конечно, тщательно сняты.

Хоть и ходил такой слух, но он ничем не подтверждался, потому что капитан строго соблюдал присягу и ничего не рассказывал товарищам о своей поездке. Впрочем, их профессия диктовала воздерживаться от расспросов.

Кроме того, неожиданные путешествия, внезапные исчезновения и возвращения, таинственные поручения — все это было обычным делом для офицеров Второго бюро.

Старый архивист Годен, методически разбиравший в офицерском зале огромную корреспонденцию, которую надо было представить на подпись майору Дюмулену, вмешался, обращаясь к Арманделю:

— Значит, лейтенант, бедного капитана Брока заменит капитан инженерных войск?

— Да, Годен, — ответил офицер. — Капитан Мюллер. Его назначение было вчера подписано министром. Мы его ожидаем в половине десятого утра. Кстати, Годен, где лейтенант де Луберсак?