Фантомас – секретный агент - [10]

— Вы не в своем уме, мадам Анжелика! Я повторяю вам уже по крайней мере двадцатый раз: я еду в отпуск на две недели, и это все; мне никогда не приходило в голову расстаться с вами, напротив, я в восторге от ваших услуг… Подождите-ка… Я еду в Монако и поставлю там за вас пять франков на красное…

— На красное? — спросила мадам Анжелика, плохо понимая.

— Да, на красное… Это игра, и если я выиграю, я сделаю вам за это подарок… Мадам Анжелика, поторопитесь найти мои брюки!

Пока экономка поспешно спускалась с лестницы, журналист подошел к окну и вопрошающе поглядел на однообразно серое небо.

— Дрянная погода, как всегда, — проворчал он. Но вдруг его лицо прояснилось. — Но ведь это смешно, — сказал он себе, — огорчаться из-за парижской погоды, ведь я еду к южному солнцу. Ах, солнце!

Он удовлетворенно засмеялся. Отпуск! Столь долго ожидаемый отпуск, который он получил после двадцати двух месяцев непрерывной работы. Двадцать два месяца, во время которых он, репортер, добывающий важнейшую информацию для «Капиталь», не имел, можно сказать, ни одного дня, когда бы ему не приходилось разъезжать, распутывать авантюры и даже участвовать в преследовании преступника.

В самом начале своей репортерской деятельности он, в силу обстоятельств, оказался замешанным в разные таинственные дела, ставшие потом широко известными публике. Вступив на поприще журналиста благодаря поддержке знаменитого полицейского Жюва, молодой человек приобрел большой опыт и подлинную проницательность. Благодаря этому, он не только информировал читателей «Капиталь» лучше, чем это делали его коллеги в других газетах, но своими советами часто помогал раскрыть такие дела, перед которыми иной раз насовала даже полиция.

Наконец, Жером Фандор большей частью не удовлетворялся ролью пассивного свидетеля: он вмешивался — особенно в последние годы — в самые сенсационные преступления, самые таинственные дела, играя в них, случайно или по своей воле, активную роль.

Положение Фандора было опасно. У него были враги, и журналист, который вместе со своим другом Жювом не раз участвовал в охоте на человека, становился объектом ненависти, вызывающей тем большее беспокойство, что его противники были из тех, кто таится во мраке и никогда не сражается лицом к лицу.

И, наконец, главное — Жером Фандор, как и инспектор Жюв, не думая о том, прославится ли он или будет осмеян, привлекал общественное внимание к самой угрожающей личности века, неуловимому Фантомасу!

Но сейчас Фандор, насвистывая модную мелодию, вовсе не думал о чем-либо подобном! Он радовался тому, что через несколько часов он усядется в удобный спальный вагон, а завтра проснется на восхитительном Лазурном берегу, залитом светом, пропитанном ароматом тропических цветов, в сияющем вечном лете…

Вдруг зазвонил телефон. Одно мгновение Фандор колебался: надо ли отвечать? В принципе журналист уже «уехал» — со вчерашнего вечера он мог считать себя в отпуске и провозглашать, как некогда король Людовик XV: «После меня — хоть потоп!»

И эти слова не лишены были смысла, ибо черная туча как раз в этот момент повисла над Парижем и обрушивала потоки воды на потемневший город.

Но нельзя же, чтобы телефон звонил напрасно, надо же ответить — может быть, звонит друг?

Жером снял трубку. Секунду послушав, он инстинктивно принял почтительную позу, как будто его собеседник на том конце провода мог его видеть. Отвечал кратко и односложно:

— Да! Нет! Возможно! Не беспокойтесь! Понятно. Сейчас, патрон!

Журналист положил трубку. Его лицо утратило недавнюю веселость; молодой человек хмурил брови и нервно подергивал усы.

— Черт возьми, — выругался он. — Мне только этого не хватало!

Звонил господин Дюпон, известный депутат и, кроме того, директор «Капиталь».

Господин Дюпон, которому при первой смене кабинета прочили портфель министра, довольно редко занимался подготовкой публикаций в своей газете. Он был директором лишь номинально и чаще всего довольствовался общим руководством, предоставляя фактическое управление своему зятю, главному редактору. Поэтому Фандор был крайне удивлен, когда ему позвонил тот, кого в редакции именовали «Большой патрон». Фандор был приглашен в Палату депутатов к трем часам дня; патрон желал дать указания по поводу репортажа, особенно его интересовавшего.

Жером был заинтригован и встревожен. Но потом возмутился — ведь у него отпуск! «Впрочем, — подумал он, — «Большой патрон», возможно, ничего об этом не знает. Я пойду на свидание с ним, объясню, что уезжаю, и, черт возьми, он поручит свой репортаж одному из моих коллег».

— Мадам Анжелика, — сказал Фандор экономке, которая только что вошла в комнату, нагруженная пакетами, — поскорее давайте завтрак, потом закройте мой чемодан. Сегодня я уеду, чего бы это ни стоило!

Два часа, показавшиеся ему нескончаемыми, Фандор ожидал Дюпона в Бурбонском дворце. Депутат был на заседании; по словам служителей, привыкших к парламентским обычаям, дискуссия могла тянуться до бесконечности. Фандор нервничал. Несколько раз у него возникало желание просто сбежать по-английски, а потом, когда 800 километров будут отделять его от директорского гнева, оправдываться, ссылаясь на недоразумение.