Фантом - [4]

- Ты говори, да не заговаривайся! У нас... Чем это мы хуже других?!

Порученец расхрабрился.

- А тем, что за последние четыре года результатов-то ноль!

- Так ищем, в науке всегда так, мне тебя, как студентишку, учить?

- Правда ваша, искать-то ищем, мы-то с вами понимаем, а поймет ли он? Что скажете, Антон Варфоломеич?

Баулин замялся, до него стала доходить вся серьезность положения. Но повода для паникерства он не видел.

- Слушай, - сказал он неожиданно, - а у тебя случайно седуксена нету? Говорят, на ночь хорошо. А то что-то сон неважнецкий стал, старею, наверное.

- Да нет, - сказал опешивший Сашенька, но тут же поправился, - достану, Антон Варфоломеич, к концу дня рабочего будет у вас на столе.

- Ну вот и лады. А конспектик небольшой по нашей тематике ты мне составь, пожалуйста, очень тебя прошу. Да и перечень возможных вопросов к нашему отделу, хорошо? Загрузи там кого надо, потолковее. Да побыстрее постарайся - сам знаешь, месяцочек новый будет в курс входить, а там и к себе может потребовать, надо быть готовым.

Доверенное лицо скорчило гримасу боли и страдания.

- Да если б так, я вас, Антон Варфоломеич, и беспокоить не стал бы. Месяцочек? А завтра или послезавтра не хотите у него на ковре быть, а?! Ведь отдел-то наш первый, с нас и начнет, вот в чем штука.

Баулин помрачнел.

- Нажми, Сашка, - твердо проговорил он, - все задействуй, чтоб коротко, ясно и чтоб за день готово было. Ты понял меня?

- Понял! Все сделаю и про седуксен не забуду!

Сашка вскочил со стула, потер ладони, в глазах его загорелся огонь.

"Этот будет землю рыть, сделает!" - с некоторым облегчением подумал Антон Варфоломеевич.

- Так я пошел? - спросил порученец.

- Погоди, ты закинь удочки нашим в конторе, понял? Они должны знать, с чем едят этого... как его фамилия-то?

- Нестеренко.

- Кто? - Антон Варфоломеевич привстал. - Тот самый, с производства? - так он называл крупнейший опытный центр в стране. - Что ж ты молчал, дружок?!

Сашка виновато ухмыльнулся.

- Сразу-то, как обухом, Антон Варфоломеич, разве можно?

- Иди! - сказал Баулин и погрузился в мрачные думы.

Потянулся нескончаемый, наполненный заботами рабочий день: нужно было сделать десятки, если не сотни, телефонных звонков, напоминая о себе уже хорошо знакомым людям, завязывая новые связи, - срочно нужно было что-то достать, кого-то куда-то устроить, кого-то от чего-то избавить, и так до бесконечности - хлопот хватало. А память у Антона Варфоломеевича была цепкая, необычная для его лет, книжек телефонных он почти не держал - все было в голове: номера, имена, кому что нужно...

В этой мелкой суете забывались большие заботы, тревоги, приходила уверенность в собственном всемогуществе, а стало быть, и незыблемости. Но приближался вечер. Обещанный Сашенькой седуксен уже лежал на столе, а Антон Варфоломеевич, не привыкший "ко всей этой химии", поглядывал на аккуратненькую беленькую коробочку с сомнением. Однако, собираясь домой, он все же сунул ее в боковой карман пиджака.

Валентина Сергеевна перемен в муже, вернувшемся, как и обычно, в половине седьмого, не нашла и заботливо порхала вокруг Баулина. Она по-своему любила его, а уж заботиться о мужнином семейном благополучии считала своим долгом. Несмотря на затянувшийся взрыв эмансипации и свою ученую степень кандидата искусствоведения, Валентина Сергеевна любила домашние хлопоты.

Отужинал Антон Варфоломеевич на этот раз с большим аппетитом, обласкав супругу теплым взглядом; уютно посидел у телевизора, с некоторой заминкой, тайком, проглотил маленькую таблеточку и заснул. Заснул, едва коснувшись головой подушки, как человек, даже и не имеющий понятия о бессоннице и считающий всех страдающих таковой просто-напросто чудаками. И тем не менее...

...очередь в приемной была человек на двадцать пять. Все сидели на своих стульчиках молчком. Дожидались.

Антон Варфоломеевич сидел прямо напротив двери с пугающей табличкой. В голове его никак не укладывалось, зачем он сюда попал, при каких обстоятельствах. Лишь повестка, подрагивающая в его руке, напоминала, что в очереди этой он не случайно.

Все сидели тихо, не поднимая голов. И все же боявшийся повернуться Антон Варфоломеевич краешком глаза успел отметить, что сидели все сплошь знакомые: рядом с ним сгорбился на стуле седовласый красавец профессор Тудомский, следом за ним - двое из ученого совета того же института, где работал и сам Баулин, за ними кое-кто из немаловажных административных работников, в свое время оказавших немалую помощь Антону Варфоломеевичу, и так далее. С другой стороны, отвернувшись от шефа, сидел Сашенька. И снова - все знакомые лица... Сашка, подлец, упорно не смотрел на Баулина, делая вид, будто не знаком с ним. Однако в очереди этой странной он выделялся. Выделялся тем, что между ног у него, под стулом, была зажата солидная крупноячеистая авоська, сплошь набитая бутылками коньяка "KB".

Тишина давила. А заговорить с кем-либо из сидящих Антон Варфоломеевич не смел, даже в глаза заглянуть не решался на этот раз каждый был сам по себе.

Наконец дверь медленно растворилась. И Антон Варфоломеевич увидел на пороге Иван Иваныча. Сердце в груди екнуло, провалилось вниз. Но не сам, изрядно позеленевший, сгорбленный, с руками, сложенными за спиной, Иван Иваныч поразил Баулина, нет. Почему-то больший страх на него навеяли две фигуры в ладно подогнанных костюмчиках, стоящие по бокам от Иван Иваныча. Впрочем, стояли они недолго.