Фантом - [23]
Божество, правда, чаще помалкивало, лишь периодически озвучивая проклятия бабкиным каркающим фальцетом, зато любовь истерично визжала, падая на диван, или шипела с яростью: – Я не могу так больше жить… Ты привел меня в этот гадюшник; ты испортил мне жизнь… Я ненавижу тебя!.. После таких сцен любовь тускнела, молчаливое же божество от этого только выигрывало.
В конечном итоге ситуация все-таки обрела состояние устойчивого равновесия. Бабка отдала молодым одну из комнат, перестав заходить в нее, а в качестве компенсации молодая хозяйка оставила в покое ее кухонные принадлежности, сгрузив их на отдельный стол, благо место позволяло это сделать. О походе в ванную они теперь извещали друг друга заранее через закрытую дверь, а на кухне старались готовить в разное время, чтоб вообще забыть о существовании друг друга.
Над домом повисла тишина, но для Димы и она не была спасительной – скорее, гнетущей, словно дом понимал, от кого зависит разрешение конфликта; и чем дольше Дима медлил, тем холоднее относился к нему дом. А он не мог решиться. Любовь, утратившая яркую остроту, продолжала существовать где-то внутри, тихо и незаметно, но очень боясь оставить после себя абсолютную пустоту, и божество – реальное, нерушимое, возведенное из камня, изменив тактику, тоже стало «бить на жалость», превратив бабку из своего оракула в старого больного человека, нуждавшегося в помощи. Это противостояние продолжалось до сегодняшнего дня…
Дима отвлекся от воспоминаний и запустив руку на очередную полку, извлек старый брегет с массивной цепью. Никаких дарственных надписей – просто часы; просто безликий фрагмент давно прошедшего времени. Он положил брегет рядом с монетами.
В коробочках, до которых он не добрался в детстве, оказались ордена и медали – так много, что когда Дима выложил их, то они заняли почти половину стола. …Блин, это ж сколько надо пролить крови, своей и чужой, чтоб заслужить право носить на груди эти килограммы тускло блестящего металла?..
Рядом лежало несколько пар золотых погон с большими заездами. …Выходит, дед был генералом?!.. – искренне удивился Дима, – но в советское время такими людьми гордились! Блин, почему ж мне не рассказали ничего, когда я вступал в пионеры? Или чувствовали, что тогда мне это было неинтересно? Тогда неинтересно, а теперь поздно…
В углу, стопкой лежали картонные папки, в которых оказались штабные карты. Он расстелил одну из них поверх орденов и склонился, вглядываясь в красные и синие стрелы с номерами дивизий и полков; постарался представить миллионы человеческих судеб, скрытых за ними. …Где ж это происходило?.. Нашел самый большой город, обозначенный стайкой черных прямоугольников. Это место было совсем затерто, но все же он сумел прочитать – «Сталинград».
Дима не стал разворачивать остальные карты – исследованиями он займется позже, а сейчас, как истинный археолог, он должен до конца раскопать «гробницу». Сдвинул стопку в сторону и обнаружил одинаковые коробки, гораздо большие, чем орденские; поднял верхнюю и чуть не выронил – такой она оказалась тяжелой. Открыв ее, увидел ровные ряды патронов. Тусклые, кое-где покрытые зелеными пятнами, они словно появились из другого мира. Странные это были патроны: не винтовочные, с торчащими вверх острыми пулями, и не пузатые пистолетные коротышки, а совсем ровные, с утопленными в гильзу тупоносыми пулями. Дима достал следующую коробку, потом следующую – везде патроны! Прикинул, что их не меньше трех сотен, а раз есть патроны…
Он начал азартно вытаскивать содержимое шкафа и наконец из самой глубины извлек нечто, завернутое в грубую серую тряпку – даже на ощупь Дима понял, что, вот она, та самая Страшная Тайна! Он знал этот предмет по фильмам про революцию – длинный ствол; барабан; деревянная обкладка рукояти, потемневшая от пота и времени. Наган! Настоящий! Какими размахивали матросы, штурмовавшие Зимний! Дима повернул его на другую сторону – рядом с номером, каллиграфическим почерком было выгравировано: «Красному командиру Кривцову В.П., стойкому защитнику революции. Ф. Э. Дзержинский. 1919 год».
– С ума сойти, – благоговейно выдохнул Дима, и прицелившись в темный угол, плавно нажал на спуск. Раздался щелчок, и барабан послушно повернулся в новую позицию. Дима сам не понял, как вставил патрон. Долго смотрел на круглый потускневший капсюль, но, словно очнувшись, вытряхнул патрон обратно в ладонь – слишком велико казалось искушение. …Как же правильно меня выпорол! – подумал Дима, – слова б тут, точно, не помогли – я б все равно добрался до него, зарядил и притащил в школу – о, всем было б некогда!..
Он положил оружие на стол; потом снова взял, не желая расставаться, и так и держал его, другой рукой продолжая извлекать блестящие пуговицы, аксельбанты с золотыми кистями, танковый шлем и множество всякой военной атрибутики, но все это ни шло ни в какое сравнение с наганом. Дима чувствовал тяжесть металла и переполнялся невиданной доселе уверенностью.
Когда очередная полка опустела, Дима наконец расстался с револьвером и закурил, подойдя к разбитому окну. На бабкин труп он уже не обращал внимания – он привык к его присутствию, как к предмету обстановки.
1. История болезниТо, что любовь является болезнью, признано давно. Соответственно, она имеет свою симптоматику, методы диагностики, а ее лечением занимаются специалисты; только не врачи, а поэты, писатели, философы. Чаще процесс протекает легко, но порой принимает и тяжелую форму, именуемую «слепая любовь». Не всякий специалист справится с ней; и уж совсем дело плохо, если «слепую любовь» подцепила его собственная жена.2. Максимально приближенное к боевомуГоворят, война не заканчивается, пока не похоронен последний солдат.
Педагоги и родители постоянно спорят об эффективности различных методов воспитания, в то время, как народная мудрость давно определила, что яблоко от яблони недалеко падает; причем, в любом случае – даже если поначалу это «яблоко» похоже на «грушу» или «сливу».
Чтоб убедиться в том, что Бог всемогущ, многолик и всепрощающ, не обязательно ходить в церковь, возносить молитвы. Он всегда рядом, поэтому его можно просто почувствовать.
Люди привыкли воспринимать жизнь, либо как череду случайностей, либо как результат собственных волевых усилий. А вдруг все совсем по-другому, и наши желания сформировались задолго до нас, а возможности строго ограничены нашим предназначением? Иначе, что может связывать «серую мышку», Катю, со слепой девочкой Хетти, жившей когда-то в Древнем Египте?.. Или, в прошлом, боевого офицера, а ныне предпринимателя Андрея с Мерху – комендантом крепости Семна на границе Красной и Черной Земли?.. А что может связывать их всех между собой?..Конечно, ничего… на первый взгляд, ничего…Кроме повести «Египтянка» в сборник вошли другие повести Сергея Дубянского – «Эффект Юли», «Любовь со второго взгляда», «Петля» и «Закон цикличности».
В каждом из людей, естественным образом, уживаются два человека – первый такой, каким его знают все, а второй прячется где-то внутри, воплощая наши потаенные желания, не подвластные разуму и логике. Как правило, этому второму, лишь на мгновения удается вырываться на волю, но у Миши, кое-как зарабатывающего на жизнь частным извозом, случилось непоправимое – сильнейший стресс позволил «второму» занять главенствующее место и начать жить по-своему.Кто б мог подумать, что в безобидном парне, долгие годы трепетно ухаживавшем за больной женой, скрывается такое жуткое существо! Ни следователю, ни психоаналитику не удается добраться до истины – это знание дано только Владу, которого сам Миша спас от гибели еще тогда, когда в нем правил «первый».Кроме «Живущих в нас» в книгу входит цикл повестей «Неформальная логика».
Если художник, действительно, талантлив, душа натурщика после смерти продолжает жить в портрете. Но веками висеть в галерее очень скучно, поэтому персонажи картин стремятся любой ценой вернуться в материальный мир. Сделать это совсем не сложно, особенно если тебе помогает сестра жены самого великого Рубенса, за долгие века пережившая сотни подобных превращений – главное тут, правильно выбрать жертву, у которой можно позаимствовать тело. С другой стороны, у каждой жертвы есть Ангел-Хранитель, и даже если человек не верит в него, он обязан исполнять свой долг.
В альтернативном мире общество поделено на два класса: темнокожих Крестов и белых нулей. Сеффи и Каллум дружат с детства – и вскоре их дружба перерастает в нечто большее. Вот только они позволить не могут позволить себе проявлять эти чувства. Сеффи – дочь высокопоставленного чиновника из властвующего класса Крестов. Каллум – парень из низшего класса нулей, бывших рабов. В мире, полном предубеждений, недоверия и классовой борьбы, их связь – запретна и рискованна. Особенно когда Каллума начинают подозревать в том, что он связан с Освободительным Ополчением, которое стремится свергнуть правящую верхушку…
Со всколыхнувшей благословенный Азиль, город под куполом, революции минул почти год. Люди постепенно привыкают к новому миру, в котором появляются трава и свежий воздух, а история героев пишется с чистого листа. Но все меняется, когда в последнем городе на земле оживает радиоаппаратура, молчавшая полвека, а маленькая Амелия Каро находит птицу там, где уже 200 лет никто не видел птиц. Порой надежда – не луч света, а худшая из кар. Продолжение «Азиля» – глубокого, но тревожного и неминуемо актуального романа Анны Семироль. Пронзительная социальная фантастика. «Одержизнь» – это постапокалипсис, роман-путешествие с элементами киберпанка и философская притча. Анна Семироль плетёт сюжет, как кружево, искусно превращая слова на бумаге в живую историю, которая впивается в сердце читателя, чтобы остаться там навсегда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Реальности больше нет. Есть СПЕЙС – альфа и омега мира будущего. Достаточно надеть специальный шлем – и в твоей голове возникает виртуальная жизнь. Здесь ты можешь испытать любые эмоции: радость, восторг, счастье… Или страх. Боль. И даже смерть. Все эти чувства «выкачивают» из живых людей и продают на черном рынке СПЕЙСа богатеньким любителям острых ощущений. Тео даже не догадывался, что его мать Элла была одной из тех, кто начал борьбу с незаконным бизнесом «нефильтрованных эмоций». И теперь женщина в руках киберпреступников.
Извержение Йеллоустоунского вулкана не оставило живого места на Земле. Спаслись немногие. Часть людей в космосе, организовав космические города, и часть в пещерах Евразии. А незадолго до природного катаклизма мир был потрясен книгой писательницы Адимы «Спасителя не будет», в которой она рушит религиозные догмы и призывает людей взять ответственность за свою жизнь, а не надеяться на спасителя. Во время извержения вулкана Адима успевает попасть на корабль и подняться в космос. Чтобы выжить в новой среде, людям было необходимо отказаться от старых семейных традиций и религий.