Фантазии Фарятьева - [20]

Люба. Вспомните! Пожалуйста, вспомните! Не может быть, чтобы всё это было только так. Есть же во всём этом какой-то смысл. Есть?

Павел(неожиданно живо). Конечно. Конечно есть. Простите, я вас невнимательно слушал. Конечно есть смысл.

Люба(с облегчением). Ну вот. Вот и хорошо.

Павел(вдохновляясь). А разве я об этом не говорил?

Люба. Расскажите ещё.

Павел. Конечно, всё существующее — прекрасно. Знаете, что мы такое? Что мы с вами такое? Мы часть огромной прекрасной картины или даже мистерии. И каждая часть, каждое мгновение имеет смысл.

Люба(очень заинтересованно). Правда? Всё имеет?

Павел. И всё прекрасно. Нужно только уловить гармонию момента. Вы не помните, я ей этого не говорил? Ах, как жаль, если я этого не говорил. Это бы многое объяснило! Нужно только уловить гармонию момента. Но это я забыл сказать. Я всегда забываю сказать самое главное.

Люба берёт его за руку.

Что делать? Как дальше жить?

Люба. Какая у вас горячая рука.

Павел. Люба, я не могу без неё жить.

Люба. Вы первый раз назвали меня Любой.

Павел. Первый раз? А как же я вас называл?

Люба. Никак. Без имени.

Павел. Странно. Я совсем ничего не вижу, всё плывёт.

Люба. Помните, вы говорили о всяких странных ландшафтах и строениях?

Павел. О ландшафтах? Да что вы!

Люба. Так я их вижу во сне. Я часто вижу. Мне иногда снится, что я лечу вверх. Помните, вы об этом говорили?

Павел. Боже мой! Неужели говорил? Как я ошибся. Это оттолкнёт кого угодно. Нужно было молчать. (Низко опустил голову, глаза, его закрыты, он будто дремлет.) Да… Всё это так. Есть далёкий огромный мир. Он нас ждёт. Это так. Мы с детства смотрим под ноги… Это так. А во сне? Необычайный мир… Фантастический мир… А может быть, настоящий мир и лучшая часть нашей жизни. О чём я говорил? Ах да… Встреча произойдёт. Распахнётся дверь, откроется мир… Всё это так. И я бы всё это забыл, если бы она захотела. Я бы всё это забыл навсегда. Жизнь моя кончена.

Люба. Я люблю вас.

Павел. Кончена. Конечно, нельзя отчаиваться… Века пройдут. Вселенная откроется… Дверь распахнётся.

Люба. Пожалуйста, посмотрите на меня.

Павел. Нужно смотреть шире…

Люба. Я люблю вас, как никто никогда никого не любил. Посмотрите на меня!

Павел. Дверь распахнётся… Простите, я много говорил. Я устал. Я все эти дни почти не спал. Я очень хочу спать. Очень. (Сидя засыпает, подперев голову рукой.)

Входит мама с письмом в руках.

Мама. Любочка, я не дочитала тебе письмо. И вы послушайте, Павел, вы ведь уже член нашей семьи, (Читает.) «Летом очень хлопотала…» Это я уже читала… Вот. «А Лета пишет, что муж её пьёт как сумасшедший. Чтобы их милосердная холера не минула — всех этих пьяниц, что путаются среди нас и не дают нам радостно жить. Того и гляди, что скоро пропьют всё, и своё, и наше. Погода стоит разнообразная, на удивление, — то дождь, то снег, то вдруг дождь со снегом. Влаги необыкновенно много, того и гляди, что, не дождавшись весны, заквакаем, как лягушки. Не устаю удивляться капризам природы. Яблок в этом году уродилось столько, что большое с ними затруднение. Ирина Федотовна пишет, что Анна Федотовна вышла из больницы. У неё было плохо с глазами, но сейчас она видит во тьме кромешной. У меня дело было хуже, но, слава богу, всё выровнялось — задатки на катаракту не подтвердились. Всё будет хорошо, вот ведь и мама слабенькая, а живёт ещё, и все мы живы, слава богу, а это главное. А Толька Петрущак, сын дяди Лёни, сделал в шкоде машину, так учитель сказал, что такого ещё никто не делал; как она работает, сам учитель не понимает, и остановить её невозможно. Приезжайте летом — посмотрите. Очень хотелось бы видеть всех вас — дорогих наших друзей. Обнимаем и целуем вас крепко. Любящие вас Костелецкие. И привет вам от дяди Лёни, Толи, Веры, Любы, Ирины Федотовны…»

Занавес