Фантастика Рея Бредбери - [41]

Голубой дождь ласковыми струями поливал дом.

В девять часов они легли спать, и вот молча, рука в руке, лежат в постели, ему — пятьдесят пять, ей — шестьдесят, и мрак со всех сторон, дождь шумит.

— Энн, — тихо позвал он.

— Да? — откликнулась она.

— Ты слышала?

Они вместе прислушались к шуму ветра и дождя.

— Ничего, — сказала она.

— Кто-то свистел, — объяснил он.

— Не знаю, я не слышала.

— Пойду посмотрю на всякий случай.

Он надел халат и прошел через весь дом к наружной двери. Помешкав, толчком отворил ее, и холодные капли дождя потекли по его лицу. Ветер дул.

Возле крыльца стояла маленькая фигура.

Молния распорола небо, и волна белого света выхватила из мрака лицо. Оно глядело на стоящего в дверях Лафаржа.

— Кто там? — крикнул старик, дрожа.

Никакого ответа.

— Кто это? Что вам надо?

По-прежнему ни слова.

Он ощутил предельную усталость и слабость в онемевшем теле.

— Кто вы? — крикнул Лафарж снова.

Жена подошла к нему сзади и взяла его за руку.

— Почему ты так кричишь?

— Какой-то мальчик стоит возле крыльца и не хочет мне отвечать, — объяснил старик, дрожа от холода. — Он похож на Тома!

— Пойдем спать, тебе почудилось.

— Он и сейчас стоит, взгляни сама.

Лафарж отворил дверь шире, чтобы жене было видно. Холодный ветер, редкий дождь — и фигурка, глядящая на них задумчивыми глазами. Старая женщина прислонилась к притолоке.

— Уходи! — сказала она, отмахиваясь от видения рукой. — Уходи!

— Что, разве он не похож на Тома? — спросил старик.

Фигура не двигалась.

— Мне страшно, — произнесла женщина. — Запри дверь и пойдем спать. Не хочу, не хочу!..

И она ушла, всхлипывая, в спальню.

Старик стоял на ветру, и руки его стыли от студеной влаги.

— Том, — мягко сказал он. — Том, на тот случай, если это ты, если это каким-то чудом ты, — я не стану запирать дверь. И если ты озяб и захочешь войти погреться, так ты входи и ложись подле камина, там есть медвежья шкура.

И он затворил дверь, но запирать не стал.

Жена почувствовала, как он ложится, и зябко поежилась.

— Ужасная ночь. Я чувствую себя такой старой. — Она всхлипнула.

— Ладно, ладно, — ласково успокаивал он ее, обнимая. — Спи.

Наконец она уснула.

И тут — его настороженный слух тотчас уловил — наружная дверь медленно-медленно отворилась, впуская дождь и ветер, потом затворилась. Лафарж услышал легкие шаги возле камина и слабое дыхание. «Том», — сказал он сам себе.

Молния полыхнула в небе, расколов на части мрак.

Утром светило жаркое-жаркое солнце.

Мистер Лафарж распахнул дверь в гостиную и обвел ее быстрым взглядом.

На шкуре никого не было.

Лафарж вздохнул.

— Стар становлюсь, — сказал он.

И он пошел к двери, чтобы спуститься к каналу за ведром прозрачной воды для умывания. На пороге он чуть не сбил с ног юного Тома, который шел уже с полным до краев ведром.

— Доброе утро, отец!

— Доброе утро, Том.

Старик посторонился. Юноша пробежал босиком через комнату, поставил ведро и обернулся, улыбаясь.

— Чудесный день сегодня!

— Да, хороший, — настороженно отозвался старик.

Юноша держался как ни в чем не бывало. Он стал умывать лицо принесенной водой.

Старик шагнул вперед.

— Том, как ты сюда попал? Разве ты жив?

— А почему бы мне не быть живым? — Лицо юноши поднялось от таза.

— Но, Том… Грин Лон Парк, каждое воскресенье… цветы… и… — Лафарж вынужден был сесть. Юноша подошел к нему, остановился и взял его руку. Старик ощутил пальцы — крепкие, теплые.

— Ты в самом деле здесь, это не сон?

— Разве вы не хотите, чтобы я здесь был? — Юноша заметно обеспокоился.

— Что ты, Том, конечно хотим!

— Тогда зачем спрашивать? Пришел, и все тут.

— Но твоя мать, такая неожиданность…

— Не тревожься, все будет в порядке. Ночью я пел вам обоим, это поможет вам принять меня, особенно ей. Я знаю, как действует неожиданность. Погоди, она войдет, и убедишься сам.

И он рассмеялся, тряхнув шапкой кудрявых медно-рыжих волос. У него были очень голубые и ясные глаза.

— Доброе утро, Лаф и Том. — Мать вышла из дверей спальни, собирая волосы в узел. — Правда, чудесный день?

Том повернулся к отцу, улыбаясь:

— Что я говорил?

Вместе, втроем, они съели отличный завтрак в тени за домом. Миссис Лафарж достала припрятанную впрок старую бутылку подсолнухового вина, и все выпили немножко. Мистер Лафарж никогда еще не видел свою жену такой веселой. Если в душе у нее и было какое-то сомнение насчет Тома, то вслух она его не высказывала. Держалась так, словно все в порядке вещей. И чем дальше, тем больше сам Лафарж проникался этим чувством.

Пока мать мыла посуду, он наклонился к сыну и тихонько спросил:

— Сколько же тебе лет теперь, сынок?

— Разве ты не знаешь, папа? Четырнадцать, конечно.

— А кто ты такой на самом деле? Ведь ты не Томом, но кем-то ты должен быть! Кто ты?

— Не надо. — Парнишка испуганно прикрыл лицо руками.

— Мне ты можешь сказать, — настаивал старик, — я пойму. Ведь ты марсианин, верно? Слыхал я тут разные толки про марсиан. Дескать, их совсем мало осталось, и когда они появляются среди нас, то в облике человека. Вот и ты, если приглядеться: и Том, и не Том…

— Зачем, зачем это?! Чем я вам не хорош? — закричал мальчик, спрятав лицо в ладонях. — Пожалуйста, ну пожалуйста, не надо сомневаться во мне!