Фантастика — о чем она? - [11]

Однако Рэд Шухарт не только «представитель» определенной социальной группы, он, как было сказано выше, — личность, причем интересная, незаурядная. Это говорит о том, что коллизия повести настоятельно требовала именно такого героя, способного вызвать не только интеллектуальный, но и эмоциональный отклик читателя. Героя, само присутствие которого в произведении предполагает не только интеллектуально-философский диспут на актуальную тему, но и сопереживание человеку, так сказать, на собственной шкуре ощущающему злободневность этой темы. Диспуты о высоких материях издавна считались неотъемлемой частью НФ. Сегодня они выглядят архаизмом, если позиции спорящих не связаны глубоко и органично со всем художественным комплексом произведения, если спор остается «вставным номером», служащим для сообщения читателю какой-либо информации или для изложения авторской точки зрения.

Чаще всего так оно и бывает — научные или философские позиции и концепции героев или авторов излагаются «лекционным» путем. В какой-то мере это неизбежно— если перед нами действительно новая концепция, то, вероятно, в самом деле необходимо четко сформулировать ее. Однако и путь синтеза фантастике не заказан — я имею в виду художественный синтез сюжета и мысли, мировоззрения и события. Возможно это только в том случае, если мировоззрение становится глубоко личностным, если не автор философствует за своего героя, но сам герой может осознать и осмыслить связь между собой и Вселенной, между микрокосмосом своего «я» и космосом.

Станислав Лем стремится к такому синтезу сознательно — в авторском предисловии к его роману «Голос Неба» мы находим следующее признание: «Беспокоило меня слегка и то, что можно назвать «раздвоением» моей писательской личности между художественной литературой и произведениями, посвященными философским раздумьям о путях развития цивилизации… «Голос Неба» — это попытка наложить заплату на образовавшийся душевный разрыв — по крайней мере в том смысле, что слишком много в этой- вещи всяких раздумий и отступлений от темы, чтобы можно было назвать ее попросту научно-фантастической повестью, и опять-таки слишком мало философствования… чтобы она сошла за эпистемологический трактат. Во всяком случае книга эта как результат сознательного эксперимента (разрядка моя. — Ю. С.) является гибридом…»

Каков же результат эксперимента?

В бумагах покойного профессора Хоггарта, одного из крупнейших математиков своего времени, обнаруживают после его смерти рукопись, в которой он повествует о своем участии в проекте «Голос Неба» — попытке группы американских ученых расшифровать космическое Послание, сигнал, пришедший из глубины Вселенной. В предисловии к рукописи Хоггарт рассказывает о себе такое, что может шокировать многих читателей.

И в самом деле, вот первое, что он о себе сообщает: «Основными чертами своего характера я считаю трусость, злобность и высокомерие. Однако же лет с сорока я веду себя как человек отзывчивый и скромный, чуждый профессиональной спеси, потому что я очень долго и упорно приучал себя именно к такому поведению». И дальше: «По-прежнему первой моей реакцией на сообщение о чьей-то беде остается мгновенная вспышка удовлетворения. Но я отвечаю ей сопротивлением и действую, вопреки себе потому, что могу это сделать».

Хоггарт уверяет читателя в своей искренности, и действительно, нет оснований не доверять человеку, столь беспощадному к себе. Самоанализ приводит его к мысли: «Если б я считал себя человеком в глубине души добрым, то, наверно, никогда не смог бы понять зла. Я бы полагал, что люди творят зло всегда умышленно. Но я знал больше — я знал и свои склонности, и свою невиновность в них: в меня было вложено то, чем я являюсь, и никто не спрашивал, согласен ли я на такой дар».

Столь подробный психологический экскурс в личность героя мог бы показаться излишним — в событиях, участником которых становится Хоггарт, эти глубинные свойства его натуры не проявляются, в поступках своих он мало чем отличается от других ученых, работающих над расшифровкой Послания. Однако смысл повести — не в событиях, не в ставшем для НФ уже традиционным сюжете; тем более что мы с самого начала узнаем о неудаче — расшифровать Послание ученые не смогли.

Проект «Голос Неба» строго засекречен правительством США, как объясняют ученым, временно засекречен. Расшифровка небольшой части Послания позволяет синтезировать некое вещество, с помощью которого, как вскоре выясняется, можно мгновенно вызвать ядерную реакцию в любой выбранной точке земного шара (в том числе и под землей и под водой). Возникает волнующая пентагоновских генералов перспектива создать сверхоружие, от которого не будет спасения нигде и никому. Генералы, естественно, тут же принимают на себя руководство работой, ученых еле пускают в собственные лаборатории, но все кончается ничем, поскольку с увеличением расстояния возрастает рассеяние: ядерная реакция возникает не в какой-то определенной точке, а в любом пункте весьма обширной территории, т. е. оружие будет поражать и своих и чужих.

Хоггарт приходит к выводу, что попытка создать сверхоружие была заведомо обречена: разум, сумевший отправить Послание, наверняка, сумел и «застраховать» его, сделать невозможным использование сигнала во зло. Для такого вывода у него есть, помимо веры в гуманистичность любого высокоразвитого разума, еще одно основание: выясняется, что Послание способствует зарождению жизни, точнее, способствует образованию сложных молекул, из которых может возникнуть жизнь. По мнению Хоггарта, неизвестные Отправители не могли одновременно и помогать жизни и уничтожать ее. «Я понял, в чем может состоять и чем может быть цивилизация. Когда мы слышим это слово, то думаем об идеальном равновесии, о моральных ценностях, о преодолении собственной слабости и ассоциируем его с тем, что в нас есть наилучшего. Но цивилизация — это прежде всего мудрость, которая навечно исключает именно такие, обычные для нас ситуации, когда лучшие умы многомиллиардного человечества трудятся над подготовкой всеобщей гибели, делая то, чего они не хотят, чему внутренне сопротивляются… Если Отправители предвидели такую ситуацию, то я могу объяснить это только тем, что они когда-то были похожи" на нас, а может, и остались похожими…».