Фантастика и фэнтези польских авторов. Часть 1 - [19]

— Ты ничего не понял, — изогнул он крючком два пальца. — Ничегошеньки не понял. Я бы так не смог. Это сделал Кто-то другой.

Так. Я чувствовал, что он говорит правду.

— Мне очень жаль, — сказал я, оттирая кровь со лба. — Только откуда у меня кровь? это что, навсегда?

Слайпер опустил руку.

— Наверное, Он еще не закончил. У него свои методы, собственные образцы, и, как мне кажется, Он весьма неохотно что-либо переделывает. Он теряет время на познание ваших индивидуальностей. Для него они нечто совершенно чужое.

Вот это следовало обдумать. Я чувствовал, что все эти броненосцы вновь впихиваются в мои мысли. Мне и самому хотелось этого, но в то же время я помнил, что не совсем они и мои. Ни мои, ни Слайпера. Но чьи же?

— А что станет с вами? Станете вы нас продолжать? Ведь не все в этой гостинице такие способные к действию как я. Пару часов назад говорил я с Ноланом…

Он снова уставил в меня согнутые свои пальцы.

— Ты первый. Он решил начать с тебя. И, похоже, я знаю, почему он так сделал.

— А кто будет после меня?

Он улыбнулся.

— Понятия не имею. Зато знаю, кто будет последним.

Мало есть таких мест, где я могу улыбаться. Я имею в виду откровенную, несколько задумчивую улыбку. Такую, которая тут же говорит всем окружающим, какой я приятный человек, а мне уже и не надо много говорить, объясняться по поводу своей горбатости, нервничать… Мне уже не надо ничего — сижу себе скромнехонько, носочки вовнутрь, и жду, когда меня посетит новая, великолепная задумка. Это очень удобно.

Но случается, что идеи и не приходят. Не приходит и нечто, способное меня раскрутить, сам же я не стараюсь подгонять событий. Впрочем, а когда это я спешил в любимом своем местечке? Я просто сижу себе в этом прекрасном готическом соборе и улыбаюсь.

— Какие же они прекрасные! — вздохнула, обращаясь ко мне сидящая рядом женщина. — Какие они молоденькие, о Боже!

Я сразу же ее приметил, потому что редко можно увидеть даму с такими ужасно кривыми ногами. выглядела она несколько беднее всех остальных гостей, и, похоже, не представляла ни семью невесты, ни семью жениха. Она пришла сюда сама, Без цветов.

— Боже, Боже! Какие же они красивые!

Я кивнул, потому что в этот раз она была права. Мне и не надо было что-то говорить; моя улыбка говорила сама за себя. Впрочем, кривоногая женщина и не ждала ответа. Она смотрела на алтарь, а они как раз стояли перед ним — переполненные светом и любовью, ожидая, когда священник перевяжет их руки столой. Мне они нравились. И мужчина, и женщина.

Сам я прекрасно знал, что уже никогда и ни с кем так вот не стану, но это вовсе не мешало мне быть рядом с ними. В моем готическом соборе, я всегда был напоен теплом и покорностью. В моем соборе, где архитектор спроектировал самые великолепные в мире колонны и свод, защищавший меня от дождя и дурных мыслей. В соборе, в котором я мог улыбаться…

— Знаю, — сказал я кривоногой женщине.

— Я это знала сразу же, — отвечала та. — Прекрасней пары в мире нет.

— Я не это имел в виду. Знаю, почему Слайпер так все сгустил. Он считал, что в одном доме будет легче всех их сделать счастливыми. Сам он никогда не познал счастья, потому что не понял, где это счастье можно найти. Тааак. Так оно и было.

— Счастье? — женщина вытащила носовой платочек. — Для меня это огромное счастье, что могу приходить сюда и глядеть, как женятся молодые. Смотрите, смотрите, сейчас священник будет их благословлять.

Только мне смотреть было и не надо. Я уже знал, что делать, чтобы спасти всех несчастных безумцев из «Подворотни 403», но только вот хотели ли они этого сами? Слайпер создал для них собственный мир, только вот не обладал достаточными компетенциями, чтобы сотворить его хорошо. Они всегда были калеками, пусть даже если он и застраховал свой мир от того, что сам считал грозным. Ему казалось, что они не станут желать того, о чем никогда не слыхали. Лишив их большинства искушений, он не предложил никакой религии, не сформировал в обитателях «Подворотни» совести. Вот как это ему казалось.

— Вы часто сюда приходите?

Она высморкала свой тонкий нос.

— Нет, лишь тогда, когда у меня особенное настроение. То есть тогда, когда у меня уже нет сил жить. А они… Во всех них столько жизни, что могли бы одарить ею весь город.

Только вот жила ли вообще сидящая рядом со мной женщина? Удивительно — она могла высморкать нос, но не имела достаточно веры в следующий день. Зачем же тогда так беспокоиться о простуде?

— Тогда смотрите, — сказал я ей. — Когда молодые будут идти в нашу сторону, жених споткнется, полы пиджака разлетятся в стороны, и вы увидите, что это худющий, усталый от каждодневной тягомотины тип. Обратите внимание на его сорочку. Он не до конца заправил ее в слишком уж великоватые брюки. В его волосах полно перхоти — у бедняжки нет денег на соответствующий шампунь.

Женщина пронзила меня ненавистным взглядом. Я все перепортил.

— А вы считаете, будто я этого и сама не вижу? — спросила она меня чуть погодя. — Да что вы за человек, что, приходя в подобное место, не можете радоваться чьим-то счастьем? И ваш горб в этом совсем не оправдание. Никакое не оправдание!