Фантастика и Детективы, 2014 № 05 (17) - [6]

Боря ошеломленно опустил ручку с блокнотом.

— Так это она!.. А я все думаю, чего ее имя вертится у меня в голове. Необычное и в то же время знакомое. Точно-точно. Аделаида Торцова, ученый-биофизик, профессор какого-то там НИИ, открывшая мост в Томесто.

— Здесь она просто биофизик Аделаида, — поправил Борю Мирон. — Никаких привилегий ее статус первооткрывателя не дает. Она в равных условиях со всеми душами… кроме вас.

— Белыми нитками шито ваше Томесто. Если уж аборигены рвутся на Землю, у меня просто нет слов.

— Наверное, я такой один.

— Там, где один недовольный, отыщется еще десяток. — Борис записал еще что-то в блокнот и кивнул на дверь. — Открывай.

При появлении сыщика Клара вскочила с кровати, где сидела до этого. Соснин мог бы назвать девушку привлекательной, если бы не уныние на ее лице. Изогнутые домиком брови придавали ей какой-то… несчастности, что ли. Сразу хотелось обнять ее и пожалеть, чего Боря делать, разумеется, не стал. Но он попытался как можно деликатнее подойти к опросу.

Для начала он попросил Клару присесть, не волноваться и ничего не бояться.

— Я хочу разобраться в случившемся. Уверен, ты понятливая девушка. Некоторые мои вопросы покажутся тебе бестактными, но поверь: это не так. Просто я вынужден…

— Вы все знаете, — перебила она Соснина.

Он растерялся от неожиданности.

— Я по глазам вижу: вам все уже известно. Оно и к лучшему, — опустила Клара взгляд. — Не придется лишний раз рассказывать.

— Ну… как бы тогда это сказать… — замялся Боря. — В таком случае ты, наверное, должна понимать, что подозрение падает на тебя.

— Я понимаю. Но тогда вы и Клима должны подозревать.

— А его почему? Парень просто не в себе.

— Да, он не в себе. А виноват в этом один человек — Марк.

Соснин не стал задавать вопроса. Он видел, как Клара собирается с духом, чтобы все рассказать.

— Он ведь не только меня домогался, этот грязный похотливый извращенец. Клим тоже его жертва. Он и его изнасиловал, только на пару месяцев позже меня. Я переборола себя, а Клим не смог.

— Откуда тебе это известно?

— Я узнала это здесь, в коллекторе. Когда Аделаида решила поговорить со мной, почему я так нескромно смотрю на ее мужа, я ей все рассказала. — Соснин внимательно слушал и что-то отмечал в блокноте. — Они с ним поскандалили. Здорово. А потом вроде помирились, и она снова подошла ко мне. Но уже не с претензиями — просто излить душу. — Клара нервно усмехнулась. — Какой забавный смысл приобретают здесь эти речевые обороты про душу… Всю семейную жизнь они прожили на удивление слаженно. Ей тяжело было услышать от меня мой рассказ, она даже отказывалась верить, но во время скандала с Марком выяснила, что я не единственная его жертва. Он признался, что этот бедняга Клим тоже попал в сеть его похоти. Аделаида его простила. За честность. Посочувствовала мне. Да что теперь толку от ее сочувствия. Ведь все мы уже на том свете. Одной ногой кто в рай, кто в ад.

Борис только диву давался. Возможно ли такое в принципе, чтобы в одном коллекторе собрались связанные единой судьбой души? И как так вышло, что все они умерли или погибли одновременно с разницей в несколько часов? Он понял, что углубился в недозволенные ему дебри рассуждений, по коже забегали стаи мурашек.

— Я и сама бы вам все это рассказала. Не знала только, как к вам подойти.

— Я, в общем-то, догадался. Не переживай, я тебя ни в чем не подозреваю. — Сидящий на стуле напротив кровати Соснин ласково сжал длинные пальцы Клары, которыми она теребила край юбки. — У тебя очень красивые руки. — Он встал, отошел к двери и спросил, обернувшись: — Марк с женой ушли вместе после обеда?

— Да. Они почти все время проводили вместе. Души не имеют права входить в чужую комнату, поэтому они общались или в коридоре, или в вестибюле. На вас почему-то запрет не распространяется. Вы не душа?

Соснин пожал плечами, глупо улыбнувшись.

— Но когда я поднялась в свою комнату, их в коридоре не было в этот раз — разошлись по номерам. Наверное, опять рассорились. Я потом слышала — кто-то выходил в коридор, но двери здесь толстые, мне могло показаться. Беготню я слышала, а вот приглушенный разговор незадолго до нее… Я затрудняюсь сказать, кто с кем разговаривал.

Последнюю фразу она сказал таким тихим и виноватым голосом, что Боря опять пожалел девчонку. Язык чесался спросить, как она умерла, но он не стал этого делать. Какое, действительно, теперь это имело значение?

— Ну-ка скажи, — спросил Соснин Мирона, — как реагировал на Марка Клим?

— Больная душа? Ну, виделись они лишь в столовой… и Клим выбрал себе место подальше от Марка. Я, конечно, особо не присматривался, но, по-моему, Клим побаивался смотреть на художника. А вообще, он всего тут побаивается… Идем к нему?

— Нет, его я трогать не стану. С ним все ясно. Он же не агрессивный?

— Безобиден, как младенец.

— Значит, вне подозрений. Давай к Жерому.

— Это хорошо. А то номер Клима внизу, пришлось бы спускаться.

Жером вежливо поприветствовал Бориса уверенным рукопожатием. С сильным французским акцентом он рассказал, как раскритиковал последнюю выставку Марка, проходившую в Москве. Он не жаловал агрессию в живописи, а все сюжеты Марка строились именно на мраке и насилии. Его работы отличались особой жестокостью, темными тонами, сочетанием страха и боязни с угнетением и нервозностью, никаких плавных черт — только резкость и рваность.