Фантастика 2009. Выпуск 1 - [48]

– Кис-кис-кис...

Никто не выходил, и девочка наконец поднялась на ноги. Посмотрела на них, замерших у распахнутого окна.

– Спускайтесь и помогите мне выманить крысу.

Флибэти покорно пошел к дверям, споткнувшись у самого порога. Спросил озадаченно:

– Почему «кис-кис-кис»? Это же крыса.

Ника едва слышно рассмеялась.

– Ты не понимаешь логику снов...

Она оглянулась на Рю, но тот по-прежнему стоял на месте и сдирал с подоконника облупившуюся краску.

– Иди, я сейчас спущусь.

Ника бросила на него короткий взгляд и побежала догонять Флиба. За одно короткое мгновение Рю успел увидеть в ее глазах больше, чем видел в ее фразах, снах, чувствах, которыми она делилась с ним, словно передавая флягу, из которой оба по очереди пили одну на двоих жизнь. Ему на миг показалось, что в этом взгляде он наконец увидел ее – без красного и синего, без бубенцов и запаха ягод. Не ее величество Нику, не герцогиню де Дино, а именно ее. Девчушку, которая давным давно на детском слете подошла к незнакомому пареньку в дурацкой шапке и сказала: «Ты морщишься, как мой кот».

Рю присел на подоконник и, глядя на развалившийся стенной шкаф, проговорил, обращаясь к шкафу и ни к кому более:

– Я, наверное, тоже не понимаю логику снов.

Фигура старика выступила из шкафа так стремительно, как будто он не шел, а его тащили на веревке неведомые силы.

– Теперь я должен тебе шляпу, да?

Учитель не игрался с нарисованной трубкой, не острил – вообще не проронил ни слова, как будто неведомые силы еще и заткнули ему рот.

Рю протянул вперед руку, и она вошла учителю в грудь. Реконструктор помахал кистью, как будто разгонял дым от своей старой трубки. Тело наставника стало зыбким, полупрозрачным. В усталых глазах теплился огонь, раздуваемый похожими на кузнечные меха «гусиными лапками» морщин.

– Откуда вы взялись? Мы же выключились...

Учитель осклабился, но так ничего и не ответил. Рю облокотился о стену, закрыл глаза. Под ногтями собралась краска, и неприятно щипало ободранные о перила ладони.

– После того раза, с Талейраном и де Дино, она все уговаривала меня повторить... Взять еще чью-нибудь любовь – Наполеона и Жозефины или Ромео и Джульетты, Бонни и Клайд, Тома и Джерри – хотя бы просто любовь, любую – и нырнуть на самое дно. Если конечно, у этой любви будет дно. Экранировать сомнения, отключить предрассудки, отгородиться ширмой от памяти и прожитой жизни. Только мы и любовь, адажио...

Он облизнул пересохшие губы, повернулся к окну – Ника присоединилась к девочке и они вместе мурлыкали нелепое «кис-кис-кис», а Флибэти стоял над проломом на изготовку, на случай если крыса все-таки высунется наружу.

– Я все отнекивался тогда... Так вот, наверное, я просто скажу ей, что это больше не нужно... Не ухмыляйся. Можем даже поспорить, что скажу. Сразу после того, как они поймают эту крысу.

Старик сжал его ладонь и сам же разбил спор. Рю ойкнул и задул на ушибленные пальцы.

Еще на лестнице Рю услышал радостные детские крики, но не видел, как из темного провала выбралась крыса, как Флибэти взял ее на руки и не отпускал, пока его неугомонная девчонка не погладила ее как минимум миллион раз.

Он не видел, как следом за крысой из проема выполз исхудавший розовый слон, а за ним на свет показалось непонятное создание цвета беж. Создание трепетало тяжелыми крыльями, пытаясь взлететь... Наверное, это была известняковая фея.

Рю спускался вниз, одолевая ступеньку за ступенькой, с удивлением заметив, что снова прихрамывает. Он посмеивался, ускоряя шаг.

Еще он нелепо хлопал себя по бедру, будто пытаясь нащупать привычную прохладу эфеса, и то и дело что-то насвистывал, бурчал себе под нос:

Мы вернулись туда незадолго до новой весны.

Десять лет уместились в скомканном «Как дела?».

Ты сказала: «В порядке, вот только не видятся сны,

Видно, весь свой лимит я начисто проспала».

Алексей Корепанов Новый город

Украина, г. Кировоград

На свою обычную змейку Даник опоздал, потому что проснулся с трудом, да еще слишком долго хлебал воду из-под крана, восстанавливая водный баланс в организме после вчерашнего. Пока умывался-причесывался, пока ждал лифт, пока спускался со своего сто пятнадцатого, все рабочие смены уже покинули квартал и до станции пришлось добираться в одиночку. А шагать в колонне, где впереди прут самые крепкие, сметая всех на своем пути, и лавировать-протискиваться-проскальзывать между праздношатающейся публикой одному, без поддержки – это две большие разницы, как любит говорить Соломон с восемьдесят второго этажа. Им-то что, они стоят себе да языки чешут, или играют в разные игры, или просто глазеют туда-сюда от нечего делать; им на работу не надо спешить – не хватает на всех работы. Но ведь он-то пока при деле, он-то должен попасть на свою стройку вовремя, а как тут попадешь вовремя, если к станции не пробиться...

И ведь совсем немного и опоздал! Когда взбежал на перрон, еще слышно было, как громыхает вагонами в воздухе удаляющаяся змейка. Да толку с того, что слышно... Потому что меру нужно было соблюдать, не хватать через край – тогда бы и не проспал... Да уж больно хорошо шла настоечка, и пил-то не потому, что залиться хотел по уши, а потому что выиграл ее на тараканьих бегах, и не у кого-нибудь, а у самого Роджера из четырнадцатого квартала, тараканщика отменного, настоящего профессионала. А у него, Даника, и тараканов своих не было – одолжил у Франсуазы. Видно, его это был день.