Фантастика 1986 - [60]

— Про машину я все знаю, — заявил дипломат, — а вы уверены, что Арвид — это Арвид?

— Виктор Николаевич, — Ильин, казалось, вовсе не удивился столь странному вопросу, — вы уже однажды об этом спрашивали. Но и сейчас Арташес Гевондович…

— Опять этот Гевондович, — в сердцах воскликнул Виктор Николаевич. — Слава богу, хоть собаки исчезли.

Это непонятное для меня замечание вызвало у Ильина улыбку.

— А откуда, Виктор Николаевич, вы про все узнали?

— Бьюсь об заклад — от дяди Саши.

— Ну, вообще-то говоря, от вахтера, — сознался Виктор Николаевич, — но я не понимаю…

— Значит, вам ничего не известно про Ковалева.

Ильин почему-то показал на телевизор.

— Про Ковалева? — дипломат недоумевал.

— Ковалев только что открыл дверь.

Ильин явно торжествовал.

— Петр Сергеевич, — посуровел вдруг Виктор Николаевич, — вы прекрасно знаете, что я не в меньшей степени, если не в большей, несу ответственность и за людей, и за оборудование. Я вынужден буду обо всем доложить…

И здесь Виктор Николаевич наконец-то увидел меня.

— Ну разве можно, — он так смешался, что даже побледнел, — при постороннем…

Ильин рассмеялся.

— Пожалуй, вас надо познакомить. Виктор Николаевич Шиллер, мой заместитель по кадрам и хозяйственной части…

Человек со странной фамилией поклонился.

— А это — наш будущий сотрудник…

— Нет, — встрепенулся заместитель директора. — Петр Сергеевич, так нельзя! И штаты у нас все давно забиты, и прав мы не имеем.

— Он художник, — не слушая, продолжал Ильин. — Вот и оформим его лаборантом к Петрунису.

Это почему-то успокоило Шиллера.

— Художник? Тогда другое дело. Это правильно, Петр Сергеевич. И стенгазету будет кому делать, и вообще. Однако почему лаборантом?.. Хотя понимаю, очень разумно.

Он повернулся ко мне:

— Ничего, молодой человек, не отчаивайтесь. Покажите себя хорошим художником, мы вас старшим лаборантом сделаем.

Я настолько был изумлен, что и не возразил даже. Шиллер вдруг засуетился.

— Ну так я побегу к Ковалеву. Если, конечно, он Ковалев.

— Он у Арташеса Гевондовича, — улыбнулся Ильин, — а тот вас не пустит.

— Меня? Это мы еще посмотрим, — сказал Виктор Николаевич и ретировался из кабинета.

— Петр Сергеевич, — взмолился я наконец, — какая еще стенгазета?

— Так, голубчик, — сказал Ильин, — давай-ка побеседуем. Теперь вряд ли кто нас побеспокоит, а к Ковалеву все равно Арташес Гевондович даже меня пока не пустит. Ты садись. А про стенгазету это так, ведь иначе Виктора Николаевича не пробьешь ничем.

И далее Ильин прозаично и просто стал рассказывать о таких вещах, что у меня аж дух захватило. Самое забавное, что здесь действительно занимались временем и даже изобрели что-то вроде соответствующей машины.

— Простая система гироскопов, — пояснил Ильин, — да это тебе, вообще-то, и ни к чему. Все знать тебе не обязательно. Как я понял, в этом доме разместилась специальная лаборатория Академии наук, организованная после того, как группа ученых сконструировала эту «систему гироскопов».

— Я здесь ни при чем, это все академик Зиманов, — скромно признался Ильин.

Машин сделали несколько и разместили их по комнаткам на первом этаже в том крыле, где я был в первый раз. Ильин нажал какую-то кнопку, и засветились экраны всех телевизоров на противоположной стене.

— Если хочешь, можешь посмотреть.

Я встал и с опаской подошел к телевизорам, размещавшимся на полках друг над другом по всей длине стены. На экранах, как мне показалось, было, изображение одной и той же пустой комнаты с каким-то агрегатом. Лишь по расположению окон можно было понять, что это не одна комната, а несколько и для каждой из них существовал свой телевизор. Наверное, Ильин опять что-то нажал, потому что изображения увеличились, и на переднем плане отчетливо возникло сооружение, очень смахивающее на стоматологическое кресло, окруженное каким-то прозрачным коконом.

Я внутренне напрягся, поскольку с детства не любил ходить к зубным врачам.

— Хватит паниковать, — засмеялся Ильин. Экраны телевизоров погасли. — Никто не заставляет тебя с ней иметь дело. Но если тебя заинтересовала вся эта петрушка, то можешь просто побыть с ребятами, поделать в конце концов стенгазету. Можешь и внештатно где-нибудь еще подрабатывать: книжки оформлять, графики рисовать. Не понравится — вернешься к себе.

По правде говоря, предложение было крайне заманчивым, да и вся моя прежняя жизнь показалась вдруг скучной и ординарной.

— А вообще-то, — заметил Ильин, — в экспериментах у нас участвуют почти все, если не считать меня, Зиманова, Антоняна и дяди Саши. Мы, так сказать, по состоянию здоровья не подходим. Ну и Шиллер, конечно, тоже не участвует, ему ответственность не позволяет.

— А во время экспериментов вешается табличка «Занято»? — смекнул я.

— Точно, — ответил Ильин. Его глаза лукаво блеснули: — А первым отправился Петрунис, когда Виктор Николаевич Шиллер задержался в заграничной командировке.

— Куда отправился? — не понял я.

— Пока лишь на тысячу лет. Увы, это оптимальный вариант для наших приводов, — вздохнул Ильин. — И, естественно, только в будущее, вследствие однонаправленности времени. Так что большинство фантастов оказались не правы, предрекая, что возможно путешествовать в прошлое. Время — весьма упругая среда. Преодолеть эту упругость и сделать бросок в далекое будущее не позволяет маломощность силовой установки. А в более близкое к нам время мешает попасть большая инерционность гироскопов.