Фантастика 1969, 1970 - [127]

Завершая разговор о космической опере, уместно привести цитату из ничем не примечательного в целом сборника Г. Арельского «Повести о Марсе» (1925 г.).

Описание пьесы, которую смотрят отдыхающие марсиане, и сегодня может служить прекрасной пародией на фантастико-межпланетную писанину: «Фабула пьесы была следующая. Сын организатора Межпласо (Межпланетные сообщения. — В. Р.) влюбился в одну артистку с Юпитера. Он ее видел только в фильмах и слышал ее голос в „межпланетной радиоопере“. Он решается ехать на Юпитер и объясниться ей в любви. Но в то время, когда он совершает свой перелет, происходит столкновение аэромобиля с одним из астероидов, Церерой. Все гибнут. Один только сын организатора попадает на астероид и совершает на нем оборот по его орбите вокруг Солнца.

Межпланетные газеты разносят этот случай по всем планетам и печатают его портреты.

Читая газеты, артистка-юпитерианка, в свою очердь, влюбляется в сына организатора. Она собирает экспедицию и отправляется его спасать. В конце концов она его находит. Все кончается благополучно. Виновник приключения женится на артистке-юпитерианке и выпускает свою книгу впечатлений на Церере, которая делает его знаменитым писателем».

ПОЖАЛУЙ, пора снова переходить к большой литературе.

Пусть вновь марсиане послужат делу прогресса, потому что сатира верно служит именно ему. Ничего, если для этого нашим бедным соседям придется временно превратиться в кошек. Правда, кошки встали на задние лапы и даже создали свою цивилизацию (кандалы они, например, делают из синтетических материалов), но остались в глубине души дикими зверьками — эгоистичными до кончика хвоста, злыми, жадными, похотливыми, нечистоплотными — а это, между прочим, уже прямая клевета на грациозных домашних животных. Описал кошачье общество на Марсе один из крупнейших китайских писателей нашего времени, Лао Шэ, в «Повести о Кошачьем городе».

Рассказчик летит на Марс из своего такого «великого, светлого, свободного Китая», что «ради чести быть первым китайцем на Марсе стоит и умереть» при посадке. Однако он не умер, а попал в плен к кошкам. Жители кошачьего государства кичатся своей тысячелетней историей, но совершенно равнодушны к его сегодняшней судьбе; с приходом кошек-иностранцев пришли в упадок ремесла и мораль; иностранцы принесли с собой дурманное дерево, без листьев которого люди-кошки уже не могут жить, именно эти листья служат источником конфликтов и распрей; владение плантациями дурманного дерева дает богатство и власть; охрана плантаций, чем очень любят заниматься иностранцы, стала одним из главных занятий; в стране процветают грабежи и разврат. Для того чтобы польстить врожденному тщеславию людей-кошек, придумана хитрая система: ученик, поступающий в школу, считается в тот же день окончившим ее, кроме того, все школы признаны высшими, так что число кошек с высшим образованием угрожающе растет, а невежество вокруг полное. Но хотя наука и в загоне, ученые имеются. Это нищие и беспринципные типы, которые распродают национальные богатства страны и пресмыкаются перед власть имущими. Историк, например, пишет верноподданническую записку императору о возрождении старинного вида казни — сдирания кожи с живых соплеменников. Политические движения стоят одно другого. В конце концов всеобщий разброд, зависимость от иностранцев, отсутствие чувства коллективизма, не говоря уже о патриотизме, приводят к тому, что кошачье государство гибнет под ударами беспощадного агрессора, под которым Лао Шэ, надо думать, имел в виду японских империалистов. Но и смертельная опасность не объединила кошек. В стране продолжаются междоусобицы, генералы ожесточенно борются за право… сдать столицу врагу. Один из немногих трезво мыслящих жителей города, Маленький Скорпион, все понимающий, но ничего не делающий, кончает жизнь самоубийством, а единственный истинный патриот, Большой Ястреб, жертвует собой во имя спасения родины, но напрасно.

Да, пожалуй, ни разу не было еще такого неприглядного Марса.

С болью и горечью смотрит автор на эту, то есть на свою родную, страну, которая в то время находилась под властью Гоминдана.

Картина, нарисованная им, вышла за рамки одного исторического момента. Читая, например, сцены расправы кошачьих студентов с преподавателями (повесть была опубликована в 1933 г.), трудно отделаться от впечатления, что написано это под впечатлением эксцессов «культурной революции».

«Наискосок от „института“, который я только что видел, было другое учебное заведение, наполненное юнцами лет по пятнадцать-шестнадцать. Несколько юнцов признали кого-то к земле и явно пытались оперировать. Рядом толпа учащихся связывала сразу двоих. Это, наверно, был семинар по биологии. Хотя подобные опыты показались мне слишком жестокими, я решил досмотреть до конца. Между тем связанных бросили к стене, а у оперируемого отрезали руку и подкинули в воздух!

— Посмотрим, как он теперь будет руководить нами, дохлая тварь! — кричали юнцы. — Ты хотел, чтобы мы учились? И еще не разрешал трогать девушек? Общество разложилось, а ты заставлял нас учиться? Вырвать у негодяя сердце!