— Оба за одним ведром? — спросил я.
— Да, оба… Я и Арчи смотрели на их жизнь, как на фантастическое, повторенное дважды свое собственное бытие, перенесенное на тридцать лет назад! Если и есть у человека шанс когда-нибудь вернуть свою молодость, то только таким путем.
— А как вы их отличали друг от друга?
— Мальчики имели одни и те же имена — Дик, и девочки тоже — Арчи. Но у каждого был свой номер. Его мы нашивали им сзади, как это делают спортсмены. Вскоре мальчики начали ухаживать за девочками.
— Точно так же, как вы за своей будущей женой?
— Да… Возникла сложность с местом свидания, потому что они назначали его в одном и том же месте… Но после они к этому привыкли…
— А они не путали друг друга?
— Представьте себе, нет.
— Любопытно, что же произошло дальше?
— Мы с Арчи прожили на ферме она — до четырнадцатилетнего возраста, а я — до восемнадцати лет… После Арчи уехала с родителями в Нью-Йорк. Поэтому, достигнув четырнадцати лет, девочки уехали вместе с Арчи в Нью-Йорк, чтобы там повторить курс жизни, который в свое время прошла Арчи. Это они сделали без труда, с большим успехом. Они вернулись на ферму через два года, когда юноши достигли двадцатилетнего возраста. Они еще прожили на ферме по три года… И тут-то произошло несчастье…
— Какое?..
— Моя жена, Арчи, повесилась.
— Какой ужас!
— Да! Но ужас был не только в самом факте самоубийства. Скорее в причине трагедии.
— Может быть, вам не стоит об этом вспоминать?
Он как будто не слышал меня и продолжал:
— Дело в том, что пока обе Арчи жили в Нью-Йорке, Дики немного к ним поохладели и стали наведываться на соседнюю ферму, к дочерям мистера Сольпа… У Сольпов всегда были большие семьи. В мое время у них было три дочери… И теперь их было три… И вот Дики к ним повадились в гости…
— Так почему ваша жена…
— Однажды, вскоре после ее приезда из Нью-Йорка, мы ужинали у Сольпов и заболтались до позднего вечера. И вот перед самым уходом произошло нечто ужасное. С верхнего этажа, где находились спальни девочек, раздался ужасный крик! Дикий крик, как будто там кого-то резали! Мы все бросились туда и… увидели жуткую картину… Оба Дика были там, они пытались ворваться к дочерям Сольпов… Это было гадко и безнравственно.
— Это произвело впечатление на вашу жену?
— Еще бы! Она сразу поняла, что до нашей женитьбы я ей изменял…
— То есть… — пробормотал я тупо.
— Мои парни повторили то же самое, что когда-то, сделал я… Это было ужасно. Арчи всегда была добродетельна… И, увидев все собственными глазами, она поняла, что была обманута в своей вере в мою добродетельность. Она повесилась на одном из дубов, что растет у нас над ручьем… После этого я покинул ферму вместе со своим семейством и переехал сюда…
— Скажите, а юные Арчи знали о происшедшем?
— Конечно, нет, они спали, как и моя Арчи в те далекие времена… Так вот я переехал со всем семейством в Нью-Йорк… Мальчики поступили на биологический факультет колледжа, как когда-то и я, а девочки устроились телефонистками на центральной почте… Так они жили порознь, уже фактически без моего вмешательства, до тех пор, пока однажды не встретились в кино… Это была радостная встреча. Их нежная дружба возобновилась… Будьте добры, который час?
— Сейчас ровно шесть.
— Хорошо, в нашем распоряжении еще пятнадцать минут… Кстати, они встретились в том же самом кинотеатре, в котором когда-то я встретился с Арчи…
— Удивительно!..
— Я уже ничему не удивлялся… Я знал всю игру от начала до конца. Я точно знаю день и час, когда они переженятся… Если вы никуда не спешите, пройдемте в “Сперри-дансинг”…
— Зачем?
— Вы их там увидите… Они сегодня придут сюда на танцы… Я и Арчи тоже сюда ходили…
— Господи, — воскликнул я, — а что же будет дальше?
— Это мы сейчас узнаем… Все, все до мельчайших подробностей должно повториться…
Мы пошли по совершенно темной аллее, старик ощупывал дорогу палкой, а я слегка поддерживал его под руку. Теперь окна клуба “Сперри-дансинга” сияли, оттуда доносилась музыка.
Это был второразрядный клуб с дешевыми входными билетами. После темноты осеннего вечера глаза не могли привыкнуть к яркому свету. Джаз ревел во всю свою латунную глотку. Затем музыка прекратилась, и вдруг две одинаковые черно-белые пары бросились в нашу сторону.
— Папа! Папа Дик! Как ты узнал, что мы здесь?
Они кричали все одновременно и, как мне показалось, в унисон. Старик Дик вытащил носовой платок и вытер глаза. Я никак не мог понять, плачет он или у него жестокий насморк.
— Я догадался, что вы здесь…
— Удивительно! Ведь мы тебе об этом не говорили!
— Отцовское сердце… Знаете, оно всегда чувствует… Думаю, дай зайду…
— Мы очень рады тебя видеть. Ты у нас мудрый и можешь решить один спор, который у нас возник…
Мой собеседник как-то странно съежился, как будто бы его собирались бить.
— Я вас слушаю.
— Мы спорили о том, что нельзя создать гармоническое общество из принципиально разных людей. Что ты на это скажешь?
Старик сморщился еще больше.
— Об этом как-нибудь в другой раз…
— Нет, ты скажи свое мнение. А то мы будем так спорить без конца…
— Месяца через полтора вы придете к выводу самостоятельно. Тогда приводите ко мне…
