Фантастический бестиарий - [82]

Я отлично помню свой день рождения в октябре 1944 года. Мне тогда исполнилось десять лет. Это была круглая дата, и мама смогла достать мне новую книгу, а новых книг, да притом интересных, выходило крайне мало. Скромная книга в бумажной обложке была выпущена издательством «Молодая гвардия». На обложке были нарисованы лесное озеро, скалы вокруг и написано:

«И. Ефремов. «Пять румбов»».

Это была первая книга Ивана Антоновича Ефремова, впоследствии знаменитого писателя, а тогда палеонтолога, путешественника, испытавшего фантастические чувства в своих странствиях и в этом превзошедшего своего великого коллегу геолога В. Обручева. Фантастические романы последнего, во — первых, познавательны, Во — вторых, познавательны, в-третьих, полезны, в то время как книги Ефремова завлекательны, таинственны и несут аромат экзотической тайны, которую автор умел отыскать не только в глубинах Тускароры, но и в якутской тундре.

Примером такого произведения, очарование которого достигается благодаря выверенному сплаву описания экспедиционной обыденности, достоверности каждого движения и слова, нарочитого отказа от того, чтобы подготовить читателя к готовой развернуться драме, стал рассказ «Олгой — Хорхой». Лишь старый монгольский проводник Дархин, подобно пророчице греческой трагедии, все время предостерегает героя, пытается, как в волшебной сказке, повернуть назад, обмануть судьбу, не договаривая до конца, что же грозит маленькой геологической экспедиции.

Ефремов вводит в ткань своего рассказа странное существо из монгольского фольклора — песчаного черня, который таинственным образом может убить путника, не прикасаясь к нему. Автор позволяет читателю одновременно глядеть на этого короткого толстого черня глазами нашего трезвого соотечественника и взором монгола Дархина, видящего в нем роковое чудовище, выходящее за пределы логики и разума, — воплощение смерти.

Кульминация рассказа «Олгой — Хорхой» — встреча героя с мифическим монгольским чудовищем.

«Шофер… вдруг резко затормозил и крикнул мне:

— Смотрите скорее! Что это такое?..

Окошко кабины на минуту заслонил спрыгнувший сверху радист. С ружьем в правой руке он бросился к склону большого бархана. В просвете между двумя буграми был виден низкий и плоский бархан. По его поверхности двигалось что — то живое. Хотя это двигавшееся существо и было очень близко к нам, но мне и шоферу не удалось сразу разглядеть его. Оно двигалось какими — то судорожными толчками, то сгибаясь почти пополам, то судорожно выпрямляясь. Иногда толчки прекращались, и животное попросту катилось по песчаному склону.

— Что за чудо? Колбаса какая — то, — прошептал у меня над ухом шофер, словно боясь спугнуть неведомое существо.

Действительно, у животного не было заметно ни ног, ни даже рта или глаз; правда, последние могли быть незаметны на расстоянии. Больше всего животное походило на обрубок толстой колбасы около метра длиной. Оба конца были тупые, и разобрать, где голова, где хвост, было невозможно. Большой и толстый червяк, неизвестный житель пустыни, извивался на фиолетовом песке. Было что — то отвратительное и в то же время беспомощное в его неловких замедленных движениях. Не будучи знатоком зоологии, я все же сразу сообразил, что перед нами совсем неизвестное животное. В своих путешествиях я часто сталкивался с самыми различными представителями животного мира Монголии, но никогда не слыхал ни о чем похожем на этого громадного червяка.

— Ну и пакостная штука! — воскликнул Гриша. — Бегу ловить, только перчатки надену, а то противно!..»

Пока радист и шофер гонялись за олгой — хорхоем, проснулся старик Дархин и увидел, что происходит. Он схватил побежавшего было вслед за молодыми спутниками автора и так цепко держал его, что тот не успел оказаться рядом с Гришей и Ми шей, когда те настигли червяков (к этому времени появился второй олгой — хорхой).

«… Внезапно червяки свились каждый в кольцо. В тот же момент окраска их из желто — серой, сразу потемнев, стала фиолетово — синей, а на концах ярко — голубой. Без крика, совершенно неожиданно радист рухнул ничком в песок и остался недвижим. Я услышал восклицание шофера, который в то время подбежал к радисту, лежавшему в каких — нибудь четырех метрах от червяков. Секунда — и Гриша так же странно изогнулся и упал на бок».

Когда автор смог вырваться из рук спасавшего его от верной смерти монгола, червяки куда — то исчезли. Молодые спутники были мертвы. «Радист лежал с запрокинутой головой, лицо спокойно. У Гриши, наоборот, лицо было искажено гримасой внезапной и ужасной боли, У обоих лица были синие, будто от удушья».

В конце рассказа автор ищет и предлагает читателю версию того, что случилось: «Все объяснение этого происшествия, какое я мог получить у проводника, да и у всех прочих знатоков Монголии, заключалось в том, что, по очень древним поверьям монголов, в самых безлюдных и безжизненных пустынях обитает животное, называемое «олгой — хорхой»… Олгой — хорхой не попадал в руки ни одному из исследователей отчасти потому, что он живет в безводных песках, отчасти из — за того страха, который питают к нему монголы. Этот страх, как я сам убедился, вполне обоснован: животное убивает на расстоянии и мгновенно. Что это за таинственная сила, которой обладает олгой — хорхой, я не берусь судить. Может быть, это огромной мощности электрический разряд или яд, разбрызгиваемый животным, — я не знаю…»