Фантастическая сага (сборник) - [53]

— Пожалуйста, попытайся обойтись без этого, ладно? Уже снято девяносто процентов картины, и мне бы не хотелось, чтобы всех вас поубивали до того, как мы закончим съемки. В феврале и марте мы проверим, как у вас идут дела, а потом прибудем сюда всей группой, как только узнаем, что краснокожие находятся неподалеку. Предложи им товары в обмен на то, что они согласятся напасть на поселение, сжечь часть его, — вот и все. Договорились?

— И виски «Джек Даниэльс».

— Конечно, ведь это указано в твоем контракте.

Их слова были заглушены характерным стоном, исходившим из медной трубы. Звуки были то высокие, то низкие.

— Ты что, подрядился? — спросил Барни у Валь де Карло, который, пролезши в кольцо огромной медной трубы, дул в нее.

— Это великолепный инструмент, — сказал Валь, — слушай. — Он облизнул губы, приложился к трубе, надулся, покраснел и исполнил что-то отдаленно напоминающее «Музыку вокруг нас».

— Не изменяй драматическому искусству, — сухо заметил Барни, — по части музыки тебе ничего не светит. Знаешь, мне кажется, я видел где-то раньше изображение этой трубы, то есть я не имею в виду музей.

— Такое изображение оттиснуто на каждой пачке датского масла. Это торговая марка.

— Может быть, не помню. Но звучит она, как простуженная басовая труба.

— Спайдермэн Спиннеке был бы без ума от нее.

— Вполне возможно. — Барни прищурился, взглянул на де Карло и щелкнул пальцами. — Слушай, это мысль. Этот самый Спайдермэн, ведь он играет на самых странных инструментах в этом своем подвале, в «Замшелом гроте». Я слышал его однажды в сопровождении духовых инструментов и барабана.

Валь кивнул.

— Я тоже бывал у него. В джазе только он один играет на басовой трубе. Шум, который он издает, не поддается описанию.

— Тогда это совсем неплохо, и вполне возможно, что это именно то, что нам нужно. Да, это неплохая мысль.

Оттар продолжал играть с бутафорскими стрелами, а Барни, прислонясь к стене, слушал трубу, когда рядом остановился джип.

— Все готово, можно отправляться, — сообщил Даллас. — Хозяйственники со склада ожидают нас, и с ними вызвались поехать двое рабочих, которые хотят убедиться, что Голливуд все еще стоит на месте.

— Хватит двоих, чтобы погрузить продукты? — спросил Барни. — К этому времени все остальные разойдутся по домам.

— Более чем достаточно.

— Тогда поехали.

Один из больших грузовиков уже стоял на платформе, а вокруг слонялось с десяток людей. Дверь в контрольную рубку профессора Хьюитта была открыта, и Барни заглянул к нему.

— Значит, суббота, к вечеру, и постарайтесь подогнать как можно точнее.

— До микросекунды. Мы прибудем в Голливуд несколько минут спустя после того, как платформа отправилась оттуда в свое предыдущее путешествие.

 С большим трудом Барни осознал, что, несмотря на все происшедшее в течение последних месяцев, в Голливуде все еще был вечер субботы, вечер того самого дня, когда была начата операция. Субботние толпы затопили тротуары, площадь у супермаркета была забита автомобилями покупателей, а вдали от города, недалеко от вершины Бенедикт-Кэньон-Драйв, за частным полем для игры в гольф, на верхнем этаже своего особняка Л. М. Гринспэн по-прежнему страдал от сердечных спазм. На мгновение Барни заколебался, не позвонить ли ему и не сообщить ли Л. М. о ходе работы, затем решил, что не стоит. Пусть хозяин студии лежит себе в постели. Может быть, позвонить в больницу и узнать, как дела у Йенса Лина, ведь прошло уже несколько недель — нет, лишь несколько минут. Скорее всего, его даже еще не успели доставить в больницу. Да, нелегко было привыкнуть к путешествиям во времени.

— Фу, какая жара! — сказал один из поваров. — Жаль, что я не догадался захватить темные очки.

Огромные двери съемочного павильона были открыты, и, когда платформа мягко коснулась пола, пассажиры зажмурились от внезапно хлынувшего потока субтропического света. Северное небо над Ньюфаундлендом было всегда бледно-голубым, и солнце там никогда не жгло, как здесь. Барни отодвинул рабочих в сторону, освобождая дорогу для огромного дизельного грузовика, который с ревом съехал на бетонный пол павильона. С праздничным настроением они вскарабкались в кузов, и грузовик тронулся в путь по пустым улочкам студии.

У ворот склада праздничное настроение испарилось.

— Извините, сэр, — заявил охранник, небрежно помахивая дубинкой на кожаном ремне, — я вас не знаю, но, даже если б знал, все равно не пустил бы вас в этот склад.

— Но этот документ...

— Я видел документ, но у меня есть приказ — никого не пускать.

— А ну-ка, дайте мне топор! — крикнул один из рабочих. — Я живо открою эту дверь.

— Убей! Убей! Убей! — завопил другой.

Они провели слишком много времени в одиннадцатом столетии и приобрели свойственное викингам стремление решать большинство проблем простыми методами.

— Не подходите ко мне! — приказал охранник, делая шаг назад и кладя руку на кобуру револьвера.

— Ну, хватит шуток, — распорядился Барни. — Посидите спокойно, пока я улажу этот вопрос. Где телефон? — спросил он у охранника.

Барни позвонил в контору, надеясь, что там кто-то еще есть, попросил прежде всего административный корпус и попал в точку. Сэм, личный бухгалтер Л. М., все еще был в конторе, он, конечно, подчищал бухгалтерские книги.