Фантастическая политика и экономика - [46]

Думаете, большое удовольствие вашим родным будет — ухаживать за больным? Думаете, кто-то будет счастлив подтирать вам задницу, когда у вас сил уже не останется даже на это? И главное — зачем? Вот зачем все это? Ваша мебель, ваша квартира, ваша новая техника, машина на улице — к чему? Чтобы быстрее доезжать до работы и потом быстрее возвращаться с работы, и запираться в квартире, включать свой компьютер и общаться в сети? Буквами? Не с людьми, которые вас любят… Хотя — кто вас любит? Это у на тут отдельный пункт. Любовь — вот что оправдывает долгую жизнь. Нет любви — нет жизни. Кто вас любит? Мать? Как часто вы с ней общаетесь? Как часто видитесь? Ну, конечно, конечно — она же далеко. Понятное дело. На самом деле, если говорить серьезно — никому вы не нужны. Что есть вы, что нет вас…

Даже более того: если вы завтра не придете на работу, очень многие будут рады. Знали бы вы, как вы надоели своим сослуживцам! Да и детям станет легче. Они продадут вашу квартиру и поделят деньги — вот и радость. Вот и праздник. Как часто вы бываете на могиле отца?

Вот-вот… Далеко. Некогда. И им будет совершенно так же.

— Так что, Петр Евгеньевич, квартира номер шестьдесят девять в доме номер один по Проспекту Августа, есть закон о добровольной эвтаназии, есть служба, помогающая гражданам уйти из жизни легко и без боли, есть вот и квитанция…

— Я Евгений Петрович! Сколько можно повторять? И квартира у меня — девяносто шесть.

— Минуточку… Это что же — ошибка какая-то, что ли? Так… Вы женаты? В разводе, так? Дети живут отдельно? Работаете в офисе? Мать ваша… Угу, полторы тысячи километров… А как всё похоже! И номер квартиры почти такой же. И имя с отчеством. И обстоятельства жизненные разные. У вас же отец умер? Ну, вот, так и написано…

Генетическая предрасположенность. Страдания и все такое — гарантированы… Но все же, квитанция не на тот адрес. Прошу прощения. Выходит, вам надо подниматься — и на работу. Уж вас-то там любят, правда? Очень любят, ждут, скучают и так далее. Не то, что этого Петра Евгеньевича… Он, кряхтя, выбирался из кресла.

— Потянул спину вчера, извините. Значит, это мне не к вам… А время-то, время!

— Постойте. Оставьте красную.

— Но квитанция же не на вас.

— Это ничего. Это совсем пустое всё. Я распишусь, где надо. У меня же есть право?

— Конечно! Право на добровольный уход из жизни — главное достижение современной демократии! А мы всего лишь помогаем вам…

— Да понятно, понятно. Оставьте красную — и идите уже. Идите. Как же мне все надоело!

— Вот! Вот с этого надо начинать! Как же все надоело! Красная пилюля, стакан воды — на столе. И обратите внимание: никакой боли.

Легкий сон, приятные воспоминания. Легкой смерти вам, Петр Евгеньевич!

— Да Евгений Петрович я!

— Ну, какая теперь разница, что вы, в самом деле… Все, все.

Ушел, ушел. Замок жирно щелкнул. В уже светлой комнате на столе остался стакан с водой. Красная, ярко блестящая в лучах пробивающегося сквозь шторы солнца, пилюля. И чего я не попросил у него синюю? Хотя, какая, в сущности, разница?

Командировка

— Вы в Москву? — спросила подскочившая вдруг сбоку девчонка лет двадцати на вид. — Возьмите меня с собой! И растянула губы в улыбке, показывая чуть желтоватые крепкие зубы. Смуглая кожа, чёрные волосы, чёрные глаза — местная, сразу видно.

Сергей тоже улыбнулся. Нравилось ему в этой командировке. Все вокруг такие улыбающиеся, такие приятные в общении.

— Ну, возьмите! — канючила она, притворно сморщившись, как перед плачем. А сама все приплясывает на месте, переступает с ноги на ногу, то отступит, то снова подойдёт чуть не вплотную.

— Так у меня билет только один, — попробовал отшутиться Сергей.

— Это ничего! Вы просто возьмите меня с собой! Ну, вам жалко, что ли? Я вот никогда не была в Москве! Смеётся, зараза. Все они тут такие смешливые. И девушки, и парни.

Особенно, когда выпьют. Но эта, вроде, трезвая.

— Ну, пошли тогда, — смеясь в ответ, махнул рукой Сергей. Шутки шутит? Он тоже может шутить.

— Уи-и-и… — завизжала она в восторге и кинулась перед ним к стойке регистрации. — Нам в Москву! Нам в Москву! Вот — нам! Сергей подошёл, внутренне сжимаясь, ожидая если не крика, то смеха над ним — а кто любит, когда над ним смеются — но солидная женщина за стойкой только спросила скучно, приняв его документы:

— Это с вами, что ли? Стоящий рядом с ней полицейский в сером смотрел равнодушно, мерно пережёвывая мятную жвачку.

— С ним, с ним! — подпрыгивала девушка.

— А тебя не спрашивают, — отрезала работница аэропорта. — Так что, господин…, — она поглядела в паспорт, — господин Петров, это вот с вами?

— Ну-у, да, — неуверенно сказал Сергей, не понимая, что за странная игра тут, и какие в ней правила. Суровая женщина в синей форме со стуком поставила нужную печать на посадочный талон, достала какую-то ленту, повязала на рукав девчонки, махнула рукой — следующий, мол! И в зоне досмотра его пропустили вместе с этой девчонкой. На неё и не смотрели практически. Так, краем глаза. Все внимание было ему, командировочному. Даже попросили открыть рюкзак и включить ноутбук, чтобы убедиться в работоспособности и что не кусок взрывчатки с собой тащит. Потом был длинный коридор, на всем протяжении которого новая знакомая прыгала и приплясывала рядом от возбуждения, постоянно касаясь рукавом его рукава. Сергею такая близость была несколько неприятна. Он пытался отойти хоть на полшага в сторону, отодвинуться, но она снова притискивалась почти вплотную.