Фантакрим - XXI - [15]

Факт есть факт — за мной числится почти стопроцентный уровень адаптации, как, скажем, и за Тэдом. И мы мало кого волнуем, хотя Тэд подался в неолуддиты, а я, черт побери, слишком часто сую нос в этот самый «Счастливый шанс»… Все очень просто — современные тестовые машины ничего не стоит обмануть, достаточно быть немного сдержанным, не требовать каких-то изменений, и они оценят тебя как полностью адаптированную личность, и, между прочим, все будут довольны — возни меньше. Говорят, эвроматы могут здорово изменить это положение — от них не скроешься за умело выстроенными «да-нет», они снимут эти самые психограммы, в общем, вывернут наизнанку, и сразу станет ясно, каково твое истинное отклонение от абсолютно счастливой среднестатической единицы. И тебя начнут непонятными тебе хитрыми средствами загонять в предписанный коридор отклонений. Забавно!

И вот ведь странная штука — чем сильней будут эти эвроматы, тем больше отклонений они станут регистрировать. Какая там адаптация, если машины потихоньку отбирают у тебя возможность думать и выбирать! Тут хоть бунтуй, хоть плюй на все! Пожалуй, кое-кто пойдет всерьез ломать интеллектронику, не дожидаясь новых мозгов, обещанных этим самым Нодье…

Да, похоже, спокойная жизнь завершается, думал Миров, с тоской поглядывая на экран, включенный в рабочий канал. Счастливые денечки, когда можно три часа последить за работой регионального пищевого комплекса номер такой-то, а потом делать что угодно — хоть на ушах ходить, хоть в фантамате топиться, да… такие спокойные денечки уйдут, и начнется невиданная круговерть. Схлестнутся все эти Ясеневы, Нодье, неолуддиты, еще черт-те кто, и нам, простым людям, туго придется в общей свалке больших умников…

И что там собрался показывать нам Тэд? Хочет привлечь в ряды своих единоверцев? Но, по-моему, все они изрядные болтуны, они даже не понимают, о чем кричат. Раскроши они сейчас вот такие пищевые комплексы, роботизированные вдоль и поперек, и нам крышка. Полцивилизации рухнуло бы за несколько дней. Голодные толпы жарили бы неолуддитов на площадях и поедали бы без соли и перца — фу, какая гадость…

Однако, посмотрим, может, Тэд устроит что-нибудь веселенькое. А то «Счастливый шанс» стал понемногу надоедать, иногда я начинаю думать, что не такой уж он и счастливый…

«Человек как человек, — думал Нодье, пристально вглядываясь в лицо суперсапа Лямбда, — внешне его не отличить от обычного большеголового, лысоватого человека, разве что немного странные глаза — если смотреть прямо, они словно ввинчиваются в тебя и что-то откупоривают. Так оно и есть, этот парень способен очень ловко откупорить любого партнера. Пока любого, но кто поручится за завтрашний день, за тех чудо-малышей, которые подрастают в разных уголках планеты и не ведают пока о своем предназначении?..»

— Значит, ты все себе представляешь? — спросил Нодье вслух.

— Да, вполне, — ответил Лямбда. — Надо вытащить мальчишку из их тайника. Я дождусь инструкций этого самого Зэта и пойду.

— Ты безумно правилен, сынок, — сказал Нодье, поднимаясь с кресла и отходя к окну. — Но, боюсь, наш мир тесноват для тебя. Я не настаиваю на твоем участии, строго говоря, я хотел лишь посоветоваться с тобой…

«Я начинаю бессовестно врать, — мелькнуло у Нодье. — Без его активного участия мы просто обречены — ни у меня, ни у него нет другого выхода…»

— Ты словно извиняешься, Жан, — едва заметно улыбнулся Лямбда. — Я здесь не в гостях, это и мой дом.

— Ладно, — согласился Нодье, — от тебя ничего не скроешь. Я, конечно, рассчитывал на твою помощь, но имей в виду — если ты влезешь в это дело, любой сотрудник ПСБ может ликвидировать тебя, как носителя запрещенного оружия, как машину, вышедшую из-под контроля… Тебе придется действовать за несколько дней до того, как твой вид получит соответствующий правовой статус. Если получит… Пока же ты считаешься обычным человеком, который вооружен самым непозволительным образом…

Нодье мог бы поклясться, что Лямбда слегка побледнел и даже скрипнул зубами, но, скорее всего, это просто показалось старому биологу, старикашке Жану, который сразу — за одну истекшую ночь! — догнал свой возраст.

Туман уже рассеялся, когда Ясенев вышел на берег озера. Анна, стоя на коленях среди песчаной полоски берега, мерно раскачивалась, словно молилась незримому озерному богу, и в первый момент Игорь слегка испугался — не ушла ли она назад, туда, откуда ее с трудом возвратили вчера.

Ясенев накинул ей на плечи куртку, и Анна обернулась к нему с благодарной улыбкой.

— Ты не поверишь, но недавно я болтала с Тимом, — сообщила она. — Тим приходил ко мне в утреннем тумане.

— Почему же ты меня не дождалась?

— Ты бы не взял меня к озеру. Ты заставил бы меня валяться на подушках и изображать больную…

— Знаешь, Аннушка, — через силу усмехнулся Ясенев, швыряя в воду небольшой гладкий камешек. — Я начинаю верить в реализм фантпрограмм со всеми этими злодеяниями в стиле Кэттля и ангелами, вроде Аля и Ланы. Будь я средневековым мистиком, я бы решил, что Тим просто предчувствовал некоторые события.

— Тебе не кажется, что мы вместе сочинили какую-то мерзкую фантпрограмму? — спросила Анна. — И теперь вместе погрузились в нее…