Фандом - [73]

– Я влюбилась не в того персонажа.

– А может, ты пошла тогда на риск из-за него? Вечный вопрос: курица или яйцо? У круга нет начала и конца.

– Бабба, это какая-то бессмыслица!

– Посмотрим на всё с другой стороны: застрянь ты навсегда в этом мире, в нашей вселенной, как бы ты прожила свою жизнь? Каким дефом ты бы стала?

– Я не могу остаться здесь, Бабба, – с растущим раздражением отвечаю я. – Мне надо вернуться домой. Вместе с Нейтом и Кейти. Мы в этом мире чужие.

– Свой – чужой… Это всё субъективно. Элис тебе разъяснит.

Бабба говорит фразами, будто прочитанными на постерах в комнате моей тётушки. Она обожает изречения вроде: «Научитесь танцевать под дождём».

– Бабба, пожалуйста, хватит говорить загадками. Скажи, что мне делать.

– И что же тогда останется интересного?

В её руках снова появляется яблоко – сияющий шарик. Она подбрасывает его в воздух, словно выпуская голубя. Шарик пролетает сквозь ветки яблони и уплывает ввысь, в бесконечное небо. Смех Баббы смешивается с птичьими трелями. Краски сада смазываются, как на незаконченной акварели, аромат яблок медленно улетучивается.

Глава 32

Мы снова в каморке Баббы, её руки по-прежнему лежат на моей голове. Я почти с удивлением вижу навечно заросшие кожей ямки на месте изумрудно-зелёных глаз.

– А вот и Торн! – улыбается беззубым ртом Бабба.

Спустя мгновение я слышу топот сапог, и в комнатку входит Торн.

– Твоя минута истекла.

Мне кажется, прошло значительно больше минуты. Наверное, при слиянии разумов время течёт медленнее.

– Пусти её к парню, – говорит Бабба.

– И не подумаю!

Натянув капюшон на голову, Бабба спрашивает:

– Научишься ли ты доверять мне хоть когда-нибудь?

Мы выходим в коридор, но вместо того чтобы отвести меня обратно в главное помещение церкви, Торн ведёт меня ещё дальше, в подземелье, пока мы не останавливаемся перед ржавой дверью, некогда выкрашенной в синий цвет. В фильме за этой дверью была камера Уиллоу, и Торн приводил к нему на свидание Розу. Я снова иду по следам Розы, канон будто насмехается надо мной, напоминая о моих неудачах.

Стоя перед синей дверью, я чувствую, как по спине бегут мурашки. Это была одна из самых страшных сцен в книге и фильме: Торн чуть не убил Уиллоу, швырнув его о каменную стену и приставив нож к лицу под отчаянные крики Розы. Мы с Элис даже вопили тогда перед телевизором: «Оставь его! Нет! Не смей трогать это идеальное личико!»

Кажется, Нейт даже запустил в экран чипсами. Но Уиллоу спасся, выдав Торну страшный секрет гемов о подземном борделе под названием «Скотобойня». В ту же ночь Торн с повстанцами нагрянули в этот публичный дом. Мы с Элис рукоплескали, когда Торн убрал нож. Мне казалось очень романтичным, что Уиллоу выдал тайну гемов, чтобы остаться с Розой. Теперь я думаю, что ничего романтичного в этом не было. Уиллоу просто струсил.

Но сейчас за дверью не Уиллоу, а Эш. Мой милый, храбрый и честный Эш. При мысли о ноже, который Торн наверняка готовится вынуть из ножен, моё сердце стучит как сумасшедшее.

– Одна минута. Не больше, – говорит Торн, отпирая дверь.

Я вхожу в камеру. Дверь захлопывается с громким щелчком, и меня окутывает тьма. Тьма и запах влажного мха.

Слышится чьё-то ровное дыхание и стук капель по камню.

– Эш! – окликаю я.

– Я здесь, – отвечает он.

Его голос почти не изменился, только звучит совсем безразлично, как-то бесчувственно. Я иду на звук, и скоро глаза привыкают к полумраку. В углу я различаю силуэт Эша. Он сидит подтянув колени к груди. Я опускаюсь на колени, беру его за руки.

– Боже мой, Эш! Как ты? – Даже во мраке я вижу следы побоев на его лице.

– Ты что, работаешь на повстанцев? – спрашивает Эш. – Хоть бы предупредила.

– Прости, пожалуйста. Прости меня. Той ночью, когда ты помог мне положить розу на окно Уиллоу, мне показалось, ты догадался.

– Думаешь, я показал бы тебе дубликатов, если б знал, что ты за повстанцев?

– Наверное, не показал бы. – Мне так горько и стыдно, что страшнее и быть не может. – Прости, мне очень жаль, что так вышло. Я не хотела говорить тебе правду, чтобы не подвергать опасности.

Правду. Правды я ему никогда не говорила – это точно. Убрав волосы с лица Эша, я вижу на лбу глубокий порез. В темноте на бледной коже рана кажется глубоким ущельем. Эш судорожно втягивает воздух, когда я пытаюсь осторожно соединить края раны.

– Тебе надо наложить швы, – говорю я.

– Да? Ну ладно, отвези меня в больницу.

Мы смотрим друг другу в глаза и вдруг прыскаем со смеху.

– Почему ты пошёл за мной? – спрашиваю я, держа руку на лбу Эша.

Какое счастье, что мне больше не надо притворяться, будто я влюблена в Уиллоу! Я, словно снова на карусели, подставляю лицо ветру. Каждым кусочком обнажённой кожи я чувствую исходящее от Эша тепло.

Он закрывает глаза и упирается лбом мне в ладонь.

– Решил, что у тебя неприятности. Понимаешь, я не поехал в город… после того, как ты меня поцеловала…

– Ты тоже меня поцеловал, – перебиваю я его и краснею от стыда. Нашла время ссориться!

– Особого выбора у меня не было. Ты так на меня набросилась… – Эш пытается подмигнуть, но левый глаз у него заплыл, и ничего не выходит. – Я пошёл в сад, а когда вернулся, тебя уже не было. В хижине только и разговоров было, как разозлилась Саскья и как вы все спешно уехали. Ну, я и сел на следующий автобус в город и выследил вас. Было не очень сложно. Я помнил, куда ты шла, когда мы встретились в первый раз. И ещё ты так шумно дышишь, как толстенький поросёночек. – Эш пыхтит и хрюкает, и я снова смеюсь его шутке.