Фанатка - [2]

А потом я ехала в метро, сначала со всеми, а потом одна, потому что Марина с парнями поехали в клуб, а меня родители отпустили только до десяти тридцати и ни минутой позже. Но мне было так хорошо, блин. Под конец дороги я даже заулыбалась. Шагала по двору к своему подъезду и лыбилась, как идиотка. Пошел мелкий снег, засеребрился в свете фонарей. Мое сердце взволновано бухало. Я была абсолютно счастлива. И чувствовала себя красивой, наверное, в первый раз в жизни. Вот. Придя домой, сразу врубила нет, второпях набрала в поисковике название сегодняшнего фильма — «Влечение», выяснила, кто играет Алису и тут же вбила в поисковик имя девушки — Екатерина Миронова. Нажала «enter», и в тот же миг на меня обрушились статьи, фотки, интервью. Словно дождь на иссушенную пустыню.

Короче говоря, я зафанатела по новой, с невероятной, небывалой силой. И совершенно неожиданно моим кумиром стала девушка. Но этот факт, если честно, меня совершенно не беспокоил.

Екатерину Миронову все называли Кет. В ней было странным образом перемешано и женское, и мужское. И она была такая настоящая, живая. Такая, знаете, разбитная пацанка, которой совершенно случайно досталась модельная фигура и красивая мордаха, и которая, если надо (для съемок, например), может наманикюриться и нацепить платье, шелково-перламутровое, с разрезом до пупка, и будет выглядеть как манерная мамзель, а, когда скажут «снято!», сама же первой над своим нарядом постебется, легко так, без всякой неловкости.

Она была трудным ребенком, в школе красила волосы в дикие цвета, была солисткой в рок-группе «Пьяный Чаплин» (я о такой даже не слышала, что и неудивительно, она быстро распалась), потом каким-то чудом попала в молодежный сериал, из которого вскоре вылетела. Потом засветилась как соведущая одной передачки про клубную жизнь, которая шла два раза в неделю по 10 минут на одном музыкальном канале. А потом ее заметили и позвали в кино. Потом еще в одно, и еще в одно. «Влечение» был ее четвертый фильм. И везде она играла хорошо, потому что, по правде, и не играла вовсе, а просто была самой собой — бесстыжей, грубоватой, юморной девицей. По слухам, она была лесби, но открыто не признавалась, отшучивалась. Уж не знаю, почему. Может, продюсеры запретили устраивать "каминг ауты", может, сама не хотела, чтобы все про нее узнали. Ведь, по-моему, те, которые с виду прям невозможно открытые, стебные, легкие в общенье и все такое, ведь они, на самом деле, просто сильные, вот и все, а в душе у них тоже полно всего, что они оберегают ото всех. Кет еще не было тридцати. Но на некоторых, случайных, ну, в смысле, сделанных незаметно или неожиданно для нее, фотках, у нее был такой взгляд, как будто ей уже гораздо больше. Как будто она уже все знает, блин, про эту гребаную жизнь.

Следующие два года я тайно фанатела от Кет. Постеры не развешивала, на всякий случай, поскольку родители у меня были вполне себе продвинутые, и могли смекнуть, что к чему. Особенно мама, она, пока готовила, смотрела по телеку на кухне все сподряд, и знала про всяких знаменитостей больше меня. Маринке я тоже не признавалась. Она бы такого не поняла, это точно. Да и вообще мы с ней постепенно перестали общаться. Особенно, когда закончили школу и поступили в разные инсты. Так, болтали иногда, и то, только потому, что жили в одном подъезде, и совсем не видеться не получалось. Маринка сделалась такой утонченной красоткой с огромным самомнением, встречалась с богатым старпером иностранцем. Мне до нее было, как до луны.

В инсте дела у меня пошли лучше, чем в школе. Я сумела втиснуться в одну компашку, начала курить и чувствовала себя иногда даже крутой и почти взрослой. А еще я решила поменяться. Стать красивой и все такое. И постоянно сидела на диете, и качала пресс, и покупала всякие антицеллюлитные крема и маски. И стала выщипывать брови, которые до этого были как бревна, ей-богу, но в школе я их не решалась трогать, боялась, что все начнут тыкать пальцем и говорить что-нибудь типа «а что, Брежнев подал в отставку?» или «а у тебя бровь отклеилась», и все в таком духе. А в инсте меня прежнюю никто не знал, и можно было будто бы начать жизнь заново.

На самом деле, я менялась не просто так. До того фильма, с Кет, я жила, как бы, не замечая себя. Мне казалось, что я уродливей всех, понимаете? Что я обречена быть толстозадой, прыщавой кикиморой до конца дней своих, и поэтому лучше совсем не думать о себе, не смотреть в зеркало и просто жить как можно незаметней, не привлекая к себе, неуклюжей каракатице, лишнего внимания. Короче говоря, я пряталась от суровой реальности в мечтах, и это меня вполне устраивало. А в тот раз, когда мы пошли в кино, Маринка меня достала, заставила нацепить юбку покороче, сапоги, накрасила меня. И хоть ее дружки меня в тот раз обсмеяли, но… не знаю, как объяснить. Короче, я почувствовала, что хочу выглядеть клево. Я решила стать красивой, для Кет, понимаете?

Раньше, когда я фанатела от всяких там зарубежных актеров-певцов, то, конечно же, изначально догадывалась, что мы никогда не увидимся. Что это нереально. Я воображала себя другой, красивой, и эту красавицу в мечтах бросала в объятья кумиров. А с Кет все было иначе. Мне захотелось понравиться ей по-настоящему. Не в мечтах, а в реальной жизни. Короче, говоря заштампованными фразами, Кет заставила меня почувствовать себя живой, поверить в себя и все такое.