Фанатка - [46]

Питер вспомнил, что это: Холливелл написал телефонный номер и вручил ему, полагая, что именно это и нужно будущему романисту. Все во имя «исследования».

Телефонный номер Рауля, с которого все и началось.

Достав мобильник, Питер набрал цифры.

— Говорите, — раздался в трубке раздраженный голос.

— Это Питер Робертсон.

Миг тишины. Затем:

— Привет, парень. Как делишки? Снова ведешь этот свой «исследований»?

— Что-то вроде того. У вас найдется минута?

— Ага, — согласился Рауль. — Уж сумею тебя куда-нибудь втиснуть.

Вечные состояния

Дверь открыл один из семи смертных грехов.

Похоть, воплощенная в сногсшибательную босую девушку, чьи предки несомненно были испанцами. На красотке был только скуднейший из лифчиков и велюровые шорты в облип. На лице застыло выражение оскорбленной невинности, щеки по-детски обсыпаны веснушками. Тело ее было смуглым, поджарым, но со всеми необходимыми выпуклостями в нужных местах.

— Я пришел к Раулю, — сказал Питер.

Он понимал, что неправ, — и все равно ненавидел эту девушку, возлагая на нее вину за всех Холливеллов на свете, за всех вожделеющих мужчин, что не могут с собой совладать. Считая ее виноватой в тех желаниях, над которыми она совершенно не властна.

Дверь отворилась шире, и Питер увидел Рауля, который возвышался за спиной у красотки. Ее владелец, ее господин. Он широко, но явно принужденно улыбнулся, протянув Питеру огромную лапищу.

Пожимая ее, глядя в глаза Рауля, которые в прошлом казались такими свирепыми, Питер сейчас подумал лишь одно: «Что-то ты неважно выглядишь».

* * *

Видимо, люди, создающие игрушки для взрослых, поумнели. Чудеса техники в доме Рауля были значительно усовершенствованы: стали меньше размером, элегантней, компактней.

И девушка — тоже.

— Сочок, подай пиво, — велел ей Рауль.

Он увесисто шлепнул ее по заднице, где на шортах крупными белыми буквами было написано: «СОЧОК». Она состроила недовольную гримасу, однако повиновалась.

— Ее в самом деле зовут Сочок? — полюбопытствовал Питер, когда девушка вышла за дверь.

— Нет, — со смехом ответил Рауль, — это просто вечное состояние ее дырки. Хочешь взглянуть, что я имею в виду?

— Нет, — отказался Питер. — Но спасибо за предложение.

— Все тот же старый добрый Питер: глядеть глядит, а трогать — ни-ни.

— Кое-что никогда не меняется.

— Многое изменилось для нашего друга Холливелла, — сказал Рауль. — Экая жалость.

— Наверное, ваша прибыль упала?

— У меня и у Сочка. Джеффри был ее постоянным клиентом.

Питер не удивился.

— Люсинда его тоже обслуживала? — спросил он.

Услышав имя, Рауль рассердился:

— Ты хотел сказать «Анжела»?

— Нет, — стоял на своем Питер, уже не боясь громилы-сводника так сильно, как когда-то. Время меняет восприятие. Ослабляет силу. Разрушает душу. Делает людей беспечными. — Я говорил о Люсинде.

— Люсинда уже в прошлом, — сказал Рауль. — Я в прошлое не верю.

«А как насчет будущего?» — подумал Питер и спросил:

— Из полиции приходили?

— Нет. — У Рауля чуть приметно дернулась шея, отчего голова слегка склонилась вправо. — А что?

— Мое имя значилось в записной книжке Холливелла, — объяснил Питер. — Я и подумал: может, ваше там тоже было.

— Ну знаешь ли! Мужик любил поразвлечься, но в мозгах у него не мутилось. — Рауль помолчал мгновение и спросил: — И что ты хочешь на этот раз?

— Пистолет.

Рауль засмеялся; Сочок вошла в комнату с пивом, которое она выставила перед мужчинами.

— Спасибо, — поблагодарил Питер.

— Не хотите ли еще чего-нибудь? — спросила она — совсем как Люсинда, только у нее лучше получилось.

— Он хочет, чтоб ты исчезла, — ответил за Питера хозяин. — Ты не во вкусе мистера Робертсона.

— Нет, во вкусе, — возразила Сочок, улыбнувшись Питеру; она отступила к двери, не сводя с него глаз.

— Это ты плюешь на меня, да? — проговорил Рауль.

Сочок ушла, а Питер с минуту молчал, дивясь, как столь юное существо могло проникнуть в глубины его сознания, где таились желания, которых он сам еще даже не начал осознавать. Затем он обернулся к Раулю и бесстрашно тряхнул головой.

— Слушай, давай так, — предложил громила. — Я тебе ссужу Сочка на час, она поправит, что у тебя не заладилось, а потом еще встретитесь. Ты с ней вообще позабудешь, зачем тебе пистолет. — Он засмеялся: — Любопытно поглядеть, как подействует юная мексиканочка на такого правильного, белого, богатого, как ты.

Питер уставился ему в лицо и не отводил взгляд, пока Рауль не отвернулся:

— Ладно, будь по-твоему.

Он неохотно поднялся и с верхней полки книжного шкафа достал автоматический пистолет. Проверил его, вынул обойму.

— «Беретта-чита», — Рауль предъявил пистолет в одной руке, обойму — в другой. — Тринадцать пуль.

— Сколько?

— Я заплатил шестьсот. Уступаю за те же деньги.

Питер открыл бумажник, отсчитал купюры и передал Раулю. В смятении качая головой, Рауль отдал ему «беретту».

— Черт бы тебя побрал, вояка, — пробормотал он.

Жирный крест

Еще одна дверь.

Еще один грех.

Она открыла, одетая все в ту же старенькую безрукавку — или другую точно такую же, — но на этот раз без джинсов, в одних трусиках. Бросила на Питера быстрый, полный отвращения взгляд. Как будто имела хоть какое-то право испытывать к нему отвращение.