Фанатик - [3]

— Не так быстро… сохраняй только видимость движения, — и он выключил микрофон.

— Итак, мой друг, — обратился он к Дузенскому, — я надеюсь, мы сможем на конец закончить. Ваша страна не единственная, кто интересуется этим делом. И так слишком много времени потрачено зря.

Дузенский сложил грязные руки на коленях. Тепло внутри салона после долгого ожидания на холоде расслабляло. Вдохнув дым дорогой сигары и аромат французского одеколона, он остро почувствовал собственную бедность. Если этот капиталист, которого его правительство считает прожженным мошенником, надеется подавить его, то скоро Радница ожидает неприятный сюрприз.

— Нас не могут подслушать? — спросил Дузенский на немецком.

— Нет.

— Водителю можно доверять?

— Да, — краткие ответы Радница показывали, насколько ему скучно.

Пауза, затем Дузенский сказал:

— Я консультировался с моими людьми. Они полагают, что, скорее всего, ваше предложение нереально.

Радниц взял сигару.

— Это я могу понять. У меня тоже были некоторые сомнения, но теперь они позади. Короче. Я могу передать вашему правительству формулу ZCX.

— В это как раз я могу поверить, однако… — недовольно сказал Дузенский. — Совершенно очевидно, что мы могли раздобыть формулу и без вашей помощи, но что это дает? Напомню вам, что формула зашифрована, и код неизвестен. Вот уже два года как американцы безуспешно бьются над расшифровкой. Даже они признали свое поражение.

— Я расшифрую этот код, — спокойно сказал Радниц. — Нет ничего невозможного для человека, имеющего мозги и деньги. Я имею и то, и другое. Я предлагаю вашим людям расшифрованную формулу. Если вы будете не удовлетворены, я верну вам деньги. — Радниц некоторое время рассматривал тлеющий кончик сигары. — Все очень просто. Что еще проще, так это договориться об оплате.

Он глянул через окно. Они ехали по Карл-Маркс-аллее мимо залитых светом магазинов — лучших из лучших. Но все же они не шли ни в какое сравнение с магазинами в западном секторе.

— Вы серьезно? — голос Дузенского задрожал. — Вы способны раскодировать то, от чего отступились американские специалисты?

— Я бы не тратил даром время, находясь здесь, если бы это было не так, — скучным голосом сказал Радниц. — Вы что, полагаете, для меня удовольствие подвергаться глупым таможенным формальностям только для того, чтобы любоваться вашей физиономией и нищими витринами магазинов? — Радниц махнул в сторону пустынной улицы. — Я спрашиваю снова — сколько вы предлагаете?

Дузенский перевел дыхание.

— Я уполномочен передать вам, что за формулу заплатят двести пятьдесят тысяч долларов. — Он замолчал, потом добавил: — Целое состояние!

Радниц рассматривал кончик сигары. Нечто, вроде этого, он и предполагал. Его обуяла холодная ярость. С какими ничтожествами приходится иметь дело!

— Вы это серьезно? — Он со злорадством спародировал Дузенского.

Дузенский глянул на Радница. В неярком свете лицо толстяка казалось белым пятном.

— Конечно. Но это в том случае, если мы будем удовлетворены результатом.

— Формула должна принадлежать лишь одной стране, — спокойно сказал Радниц. — Я готов предоставить формулу на два дня для экспертизы вашим людям. Затем, если вы не уплатите мне, я передам копию формулы другой стране. Вы понимаете?

— Но какие у нас гарантии? Вы можете передать копию формулы другой стране после того, как мы уплатим за оригинал! — Дузенский восхитился собственной проницательностью.

— Когда я совершаю сделки на государственном уровне, я всегда соблюдаю правила игры, — отрезал Радниц.

Дузенский кивнул.

— Итак, вы согласны?

— Согласен? Неужели я так сказал? Как я понял, вы предлагаете четверть миллиона долларов? Это явное издевательство! — Радниц чуть повысил голос. — Позвольте кое-что сказать вам, мой друг. Один из моих сотрудников намекнул — так, между прочим — китайскому правительству о возможности покупки расшифрованной формулы. — Радниц сделал паузу. Его полузакрытые глаза некоторое время изучали лицо Дузенского, освещаемое светом уличных фонарей. — Китайское правительство знает истинную ценность этой формулы. Без малейшего колебания они предложили три миллиона долларов. Вы слышали, что я сказал… три миллиона!

Дузенский застыл.

— Три миллиона? — прошептал он. — Но это же абсурд!

— Вы так думаете? — холодным тоном спросил Радниц. Его поза и голос подчеркивали презрение. — Но китайское правительство так не думает. — Он замолчал, глядя на сигару. — Что ж, прекрасно, будем считать, что сделка не состоялась. — Включив микрофон, он приказал Ко Ю: — К русскому посольству.

Дузенский извлек из кармана грязный носовой платок и вытер вспотевшие ладони.

— Мое правительство никогда не заплатит столь внушительную сумму, — хрипло сказал он.

— Нет? Неужели вы так бедны? — Радниц стряхнул длинный серый столбик в серебряную пепельницу, находящуюся возле его локтя. — Как печально. Однако я не воспринимаю всерьез заявление какого-то мелкого чиновника — ведь, кажется, так вы отрекомендовались? И хотя, помимо всего прочего, китайцы нравятся мне еще меньше русских, но я предпочитаю вести дело быстро. Итак, моя цена — три с половиной миллиона долларов. Я передам расшифрованную формулу вашим специалистам через три месяца.