Фамильные ценности - [12]

А кому-то – служба при пятнадцатилетнем царьке и жалкая горстка денежных знаков в день зарплаты, зато искреннее сочувствие окружающих и спокойная совесть.

Проблема мелкого жемчуга для кого-то не менее болезненна, чем для другого – проблема жидкого супа.

И вообще, если не можешь изменить факты – измени своё отношение к ним!

Погрузившись в лодку-диван, Зоя старательно пересматривала отношение к фактам своей жизни.

До зарплаты оставалось девятьсот восемь рублей – это факт.

Но к этому факту возможны два варианта отношения. Первый – «И как прикажете до неё дожить?» Второй – «Ну, наконец-то можно расслабиться!»

Ни минуты не колеблясь, Зоя выбрала второй. Блаженно вытянувшись, насколько позволяли нос и корма «лодки», она бормотала: «Ни на «толчок»… Ни на рынок… Ни за квартиру…»

Теперь можно было свободно отбросить всякие помыслы не только о сапогах, мобильниках и новом диване, но даже о колготках и проездном. Ну так что: почему бы не походить на работу в привычных, испытанных брюках? Пешком. Что, как известно, способствует оздоровлению и улучшению фигуры. А диета? Когда бы ещё Зоя на неё решилась? «Нет худа без добра… Взятки гладки… Не было бы счастья, да несчастье помогло… – вспоминались подходящие к случаю изречения. – Тебе бы всё на лопате…»

Стоп! Последнее выскочило не из той оперы. Да ведь это же любимая фразочка Марины Львовны! Произносилась она, правда, беззлобно и даже как бы ласково, поскольку протяжное «а» в «лопа-а-а-те» попадало точно в тонику – мастерица была Марина Львовна на все эти оттенки и полутона! Нет бы сказать прямо: так и так, мол, сделай-ка то и это, лентяйка! А теперь вот гадай, что там она себе имела в виду…

Мысли моментально сбились с налаженного было строя и побежали в беспорядке, норовя опередить одна другую и пролезть без очереди: «А который, интересно, час?» «Пашка что-то бледный… Посмотреть – кашу хоть съел?» «Ковёр просто ужас… Срочно пылесосить!»

Зоя снова закрыла глаза и принялась старательно направлять сбившиеся мысли в нужное русло, приговаривая: «Меня любят подруги… Уважают соседи… Ценят на рабо…»

– Ты чё, ма?

Пашка стоял рядом не то что бледный – слегка даже зеленоватый.

– Н-ничего! – так и подскочила Зоя, садясь и приглаживая волосы, и принялась оправдываться. – Это мне люди посоветовали… такое… типа аутотренинга…

– Ф-фу ты… а я думал…

И сын криво и недоверчиво улыбнулся.

«…что у матери крыша съехала», – мысленно договорила за него Зоя. По каким-то неписаным законам ей нельзя было выговорить это вслух, засмеяться, обнять тощие сыновьи плечи, взлохматить дурацкий косой чубчик… А может, как раз сейчас и настал этот момент – поговорить откровенно? Найти настоящие слова? Хоть бы и про ту злосчастную анкету! Пусть скажет ей прямо в лицо. Чего уж там!

– Там «Кто хочет стать миллионером» идёт. Будешь смотреть? – спросил Пашка.

Зоя улыбнулась. Кажется, никаких разборок уже не требовалось. Это и были настоящие слова. Это был, можно сказать, плюс в анкете! Хотя за что и в какую таинственную графу он поставлен – оставалось неизвестным…

– Не хочется, – сказала она.

И мысленно договорила: «Что это за миллионеры? Что за люди туда едут? Другой мир. Другая ниша. А мы уж посидим в своей…»

Но произнести это вслух неписаные законы опять-таки не позволяли.

В этот момент телефон затрещал так, как он способен был трещать только в самую мирную и уютную минуту вечера. Зоя вздрогнула, рванулась в кухню. За какие-то доли секунды в голове промелькнуло: Федченко заболела перед самым академическим! Давыдов сломал очередную конечность! Или, того хуже, слёг кто-то из коллег, и придётся неделю тащить замещение!

Но это оказалась всего лишь мама. Её интересовало, почём теперь керамическая плитка. Как будто Зоя имела к ней какое-нибудь отношение!

– Нет, мам, я не в курсе. Я твою даже как-то и не помню… А у нас только в туалете жёлтая метлахская, и всё.

– При чём тут метлахская?! Нашу керамическую, её в ванной клали, в двухтысячном, по-моему… Вроде по тридцать метр. Или это её клали по тридцать метр? Гриша тоже не помнит.

– Так и я… – Зоя добросовестно напряглась и вздохнула виновато. – Нет, не помню!

– Ну, у тебя-то память помоложе! – возмутилась мама. – Ещё такой весёлый мастер делал, Борис Довлетович! И вот уже штук пять отпало. Так что ж нам теперь – всё крушить?

Однако Зоина память не среагировала и на весёлого Бориса Довлетовича. Решительно какая-то часть жизни струилась сквозь неё, как сквозь дырявое решето!

Мама недовольно промолчала. Но развивать тему Зоиной рассеянности, по счастью, не стала.

– А то ещё есть, Гриша по радио слышал, специальный телефон – «товары и услуги». И не записал, конечно! Тебе не приходилось звонить?

– Первый раз слышу.

– Непрактичная ты у меня! – всё-таки высказалась мама и, кажется, собралась повесить трубку.

Но тут память Зои вдруг встрепенулась:

– Подожди, мам, я вот что хочу… ты не в курсе – нет у нас случайно родственников за границей?

Наступило продолжительное молчание – мама перестраивалась на другую волну. Перестроившись, она осведомилась:

– Это что, новая шутка?

– Н-нет, почему… Бывают же у людей родственники за границей, – уклончиво предположила Зоя.