Фамильное дело - [43]

Ивейн перестала читать и с легкой улыбкой посмотрела на Сезара.

– Занимательная легенда, не так ли? Мне показалось, что она основана на реальных фактах.

– Конечно, – медленно проговорил виконт, – это же ясно! Из дома должен быть ход в бухту. Вполне возможно, старые приятели приплывали к Жерому де Греару и предлагали ему вернуться в славное сообщество контрабандистов и пиратов. Он ответил отказом и, вероятно, действительно спасался от них бегством, так как умел плавать, что являлось в те времена редкостью. А достигнув бухты, ушел в Мьель-де-Брюйер по тайному ходу. Разумеется, его приятели не полезли за ним в темноте по скалам, опасаясь сопротивления, – ведь если Жером был человеком дальновидным и предполагал подобное, дом хорошо охранялся. Враги подождали, не передумает ли де Греар, а затем ушли. – Сезар ухмыльнулся и заправил за ухо падавшую на лицо прядь волос. – Только, полагаю, колдовские чары тут ни при чем. Ведь Жером продолжал владеть кораблями, он стал честным торговцем и делал деньги на товарах. Старые привычки не так-то легко изжить. Что, если он в числе прочего ввозил через Мьель-де-Брюйер запрещенные товары? Схема проста: корабль встает ночью в условленном месте напротив каланки, гасит огни и дает сигнал, который отлично видно из дома; шлюпка с берега забирает товар, который поднимают в поместье тайным ходом и где-нибудь прячут, а затем окольными путями переправляют в Марсель. Когда корабль проходит досмотр в порту, придраться не к чему: ничего запрещенного к ввозу не обнаружено.

– Ты разрушил романтический образ раскаявшегося контрабандиста, – вздохнула Ивейн. – Уверен в том, что утверждаешь? Никакого хода может и не быть.

– В темноте карабкаться по скалам?

– Он мог все это сочинить. И твой авантюрист был пиратом. Они много чего вытворяют.

– Но логика говорит, что это не так.

– Она говорит, что у тебя нет доказательств, помимо старой легенды, записанной большим выдумщиком.

– Но это бы все объяснило, – продолжил Сезар, не слушая ее. – Огни в море и лодку.

– О, мой милый, придержи коней, – недоверчиво протянула графиня де Бриан. – Ты полагаешь, что через Мьель-де-Брюйер два века в лучших семейных традициях переправляют контрабанду? Это слишком даже для тебя.

– Два века? Нет. Но вот в последние годы…

– Виконт, вы уходите в область домыслов. Вернитесь на тропу реальности. При чем тут завещание?

– Может статься, и ни при чем. – Сезар перебирал бумаги. – Может, это два отдельных дела, и второе всплыло совершенно случайно. Но подумай, Ивейн, если тайный ход существует, Мьель-де-Брюйер становится примечательным несколько с иной точки зрения. Если некто – я не буду блуждать в домыслах, предполагая, кто именно, – скажем, некий предприимчивый человек знал о ходе и воспользовался им, если этот человек – или люди – наладил дело, понятно, почему следы на уключинах лодки свежие и что за сигналы я видел в море.

Графиня де Бриан поднялась и, вздохнув, погладила виконта по голове, как гладят непослушных, не в меру фантазирующих детей.

– Сезар! Чем дольше я думаю, тем сильнее убеждаюсь, что это легенда, и ничего больше! О какой контрабанде может идти речь в наши дни, да еще так близко от Марселя, да еще в поместье, принадлежащем уважаемой семье? Разве ты думаешь, что Гийом де Греар допустил бы подобное? Никакого хода нет.

– Возможно, и нет. А вдруг есть? Нам нужно поискать.

– Вот в этом я участвовать отказываюсь, – проговорила Ивейн и отодвинула стул, мешавший пройти. – Ты прав, я очень устала и отправляюсь спать. Наверное, мне не хватает твоей веры в приключения. Знаешь, твоя страсть к тайнам иногда принимает немыслимые формы, – Отказ она смягчила извиняющимся тоном. – Мне жаль, милый, но сегодня на легенды у меня уже не осталось сил. Увидимся утром.

– Конечно, – произнес виконт, – отправляйся отдыхать. И извини, что задержал тебя.

Графиня де Бриан ушла, а Сезар некоторое время сидел в задумчивости. Ивейн права: он не должен втягивать в это ее. Она и так поступила более чем самоотверженно, приехав сюда и поддержав его. Дальше Сезар будет действовать один, не вовлекая в это Ивейн.

И все же… если сейчас так произошло, сможет ли она смириться с его образом жизни? Сможет ли ждать, когда Сезар будет уходить за очередной разгадкой, или в конце концов такое существование надоест графине де Бриан и любовь увянет? Сезару самому до сих пор непросто было смириться с некоторыми ее резкими суждениями, с мнением о правах женщин (иногда Ивейн говорила совсем уж непонятные вещи), с отношением ко многим мужчинам. Графиня де Бриан открыто презирала глупцов, могла поднять на смех тех, кто ей не пришелся по вкусу, и затеять спор на пустом месте, лишь бы доказать свою правоту. Так было раньше, верно, только за прошедшие годы Ивейн стала мягче, и сегодня днем Сезар остро почувствовал это. И он знал, что по-прежнему хочет провести с этой женщиной всю жизнь.

Находясь все в том же сумрачном настроении, виконт вяло просмотрел оставшиеся бумаги, однако не ощущал себя в силах прочесть этот монументальный труд целиком. Он возвратил документы на место, сложив их более аккуратно, чем предыдущие чтецы, и поглядел, что хранится на нижних полках. Разбираться в этом складе семейных бумаг не было никаких возможностей; Сезар только поискал планы дома и, конечно же, не нашел. Если они и существовали, то хранились в другом месте.