Фамарь. Без покрывала - [35]

Иуда заглянул в черные глаза хананея и увидел в них отражение собственного жестокого сердца. Фамарь задела гордость Зимрана, и он намеревался за это убить ее. Гордость Иуды была сокрушена. Не упрекал ли он Фамарь за грехи других? Безо всякого угрызения совести он отверг ее и бросил. Совсем недавно он испытал восторг при одной мысли о совершающемся над ней суде, зная, что в огне она умрет мучительной смертью. Он сотни раз согрешил против нее, и никогда не интересовался, чего ей стоили его грехи.

Теперь, когда его грехи настигли его, перед ним встал выбор: продолжать грешить или раскаяться.

Фамарь подняла голову и взглянула на Иуду. Он увидел, как вспыхнули ее глаза. Она могла разоблачить его прямо сейчас. Она могла бесконечно унизить его. Она могла рассказать, как обманула его на перекрестке возле Енаима, и сделать его посмешищем в глазах отца, братьев и всех, кто услышал бы эту историю. Иуда знал, что он заслуживает публичного осмеяния и даже худшего. Он видел ее гнев, ее отчаяние, ее скорбь. Он понял ее. Но это не изменило его намерения.

Иуда приблизился к Зимрану и поднял свой посох. Он держал его обеими руками, готовый бороться.

— Убери от нее свои руки, Зимран. Этот ребенок мой.

Когда он сделал еще один шаг вперед, Зимран побледнел. Хананей отступил, а вместе с ним и его сыновья.

— Тогда забирай ее. Делай с ней все что хочешь.

Зимран был ошеломлен. Он широко зашагал прочь, оглядываясь через плечо. Сыновья последовали за ним.

Фамарь вздохнула и опустилась на колени. Склонив голову, она положила руки на его пыльные ноги.

— Прости меня, мой господин.

Плечи ее затряслись, и она разрыдалась.

Глаза Иуды наполнились слезами. Он опустился на одно колено и положил ей на спину руку.

— Это я нуждаюсь в твоем прощении, Фамарь.

Ее рыдания разрывали ему сердце. Он помог Фамари подняться. Ее сильно трясло. Один глаз почернел и припух. Губы кровоточили. Одежда была изодрана, виднелись царапины, оставленные на ее теле каменистой землей, по которой ее волокли.

Много лет назад, когда Иуда впервые на поле Зимрана увидел Фамарь, он почувствовал в этой девушке нечто особенное и захотел, чтобы она жила в его доме. Фамарь была хананеянкой, но она была честной и преданной девушкой. Она была сильной и мужественной. Конечно, именно Бог побудил его выбрать ее для своего сына. Она рисковала всем, чтобы родить ребенка, который мог бы уберечь его дом от полного краха.

Он сжал руками ее лицо.

— Да простит мне Бог моего отца Иакова мои прегрешения перед тобой!

Он поцеловал ее в лоб.

Она расслабилась.

— И мои перед тобой.

Фамарь улыбнулась. В ее глазах блестели слезы.

Иуда почувствовал к этой женщине глубокую нежность. Он шел позади нее, пока она не споткнулась, тогда он взял ее на руки и нес до самого дома. Акса выбежала им навстречу, готовая врачевать ее раны.

Иуда стоял у дверей своего каменного дома, обхватив голову руками. Гордость его была сломлена. Со смиренным сердцем он молился так, как никогда не молился прежде, моля не за себя, а за другого человека.

Были сумерки, когда Акса наконец вышла к нему.

— Как она?

— Спит, мой господин. — Акса улыбнулась. — Кажется, все в порядке.

Фамарь не потеряла своего ребенка.

Хвала Богу. Он пошел к стаду и выбрал самого лучшего, какого только можно было найти, агнца — мужского пола, без порока. Он исповедал свои грехи перед Богом и вылил кровь агнца во искупление своих грехов. Затем он распростерся ниц пред Богом Авраама, Исаака и Иакова, умоляя Его простить и наставить его.

В ту ночь впервые за многие годы, число которых было больше, чем он мог счесть, Иуда спал без кошмаров.

* * *

Акса чувствовала себя так, будто она шла по краю обрыва и в любой момент могла сорваться вниз. Фамарь очень изменилась. Она управляла домом, и первое, что она приказала сделать, это уничтожить всех идолов Вирсавии. Шела протестовал, но Иуда поддержал Фамарь и был непреклонен. Акса просила Фамарь не делать этого, но тщетно. Она втайне совершала возлияния и молилась ханаанским богам, изваяния которых ухитрилась спрятать в своей корзине. Каждый день она проделывала это из преданности и любви к Фамари, но когда Фамарь обнаружила ее за исполнением этих ритуалов, у нее лопнуло терпение.

— Если ты не хочешь повиноваться мне, тогда забирай своих идолов и возвращайся с ними в дом моего отца!

— Я хочу лишь помочь тебе. — Акса плакала, умоляя. — Пожалуйста, не забывай старые обычаи. Я договариваюсь с богами насчет тебя и твоего сына!

— Наши обычаи неправильные, Акса. Я была обманута старыми обычаями. Если ты настаиваешь на их соблюдении, тогда уходи!

Когда Фамарь взяла глиняного идола и вдребезги разбила его о стенку, Акса закричала:

— Ты хочешь, чтобы духи разгневались на тебя?

— Этот ребенок принадлежит Иуде и Богу его народа. Никаких других богов больше не будут призывать в этом доме. Если я увижу, что ты совершаешь возлияние Ваалу, я прогоню тебя.

Фамарь со слезами бросилась к Аксе.

— Не вынуждай меня делать это, Акса. Я люблю тебя, но мы будем поклоняться Богу Иакова и никому другому!

Акса никогда не видела, чтобы глаза Фамари были такими неистовыми. Уверенная, что на Фамарь повлияло потрясение, пережитое ею в начале беременности, она обратилась за помощью к Иуде. Конечно, он примет меры, чтобы все боги были умиротворены, а его сын защищен!