Fallout: Equestria - [8]

— Хватит, Обрез, остынь. Лучше побереги патроны.

— Чёрт, ненавижу эту тихую поеботу. Это ж сраное летающее радио — оно не должно так подкрадываться.

Мои уши горели от такого потока грязных слов, но на услышанное мне сейчас было плевать. Мой мозг будоражило увиденное.

— Идиот, — едва слышно пробормотал Монтерей. — В Понивилле все тебя услышали...

В отличие от него, я была рада поддержать единорога, тратящего свои боеприпасы — теперь знала, как работает это оружие.

— ...Не, вы видали этого придурка? — ворчал себе под нос Джек. — Палить почём зря на рейдерской территории... Идиот, ну что с него возьмёшь...

* * *

Наш путь преградила река. Медленное скольжение волн подмывало берег, создавая полузастойные заводи. Вода набегала на опоры моста, издавая то самое журчание. За рекой виднелись развалины довоенного города.

На мосту громоздился лабиринт баррикад со сновавшими по нему тенями. Я поняла, как ошибалась, понадеявшись на спасение, когда мой взгляд упал на колья, обрамлявшие мост, и на две всё ещё гниющие головы пони, украшавшие их. Во рту загорчило — вид был ужасающим.

— Так, Шахтёр, останься здесь, — Громила наконец назвал имя владельца лопаты. — Обрез, идём, узнаем, сколько там платить в этот раз надо.

Монтерей Джек в отчаянии опустил голову и бросил злобный взгляд на мост. Подражая, я придвинулась поближе, усаживаясь так, чтобы Шахтёр не увидел слабый свет моего рога, когда я доставала заколку для волос и отвёртку из походного набора инструментов. Как и всё снаряжение работорговцев, кандалы не отличались особым качеством. Пока Громила и Обрез обсуждали что-то с пони на мосту, я сосредоточилась на первом замке. Мои усилия были вознаграждены мягким щелчком, передняя нога с ПипБаком освободилась. Кандалы с негромким лязгом упали на землю.

— Хмм?! — уши Шахтёра встали торчком, и теперь он стремительно шёл сюда. Я резко погасила магию, роняя отвёртку и заколку в грязь и надеясь, что в темноте работорговец не заметит лежавшую теперь на земле цепь.

— Ты фо фелаеф? — угрожающе прорычал работорговец. Противный острый край копья колебался в считанных сантиметрах от моих глаз.

БАБАХ!

Шахтёр резко обернулся; я не удержалась от испуганного вскрика — так близко к моему лицу просвистело смертельно острое лезвие лопаты. Стреляли со стороны моста. По звуку было ясно: это не дробовик Обреза, хотя мгновением позже прозвучал и он.

Поняв, что через мост придётся пробиваться с боем, Шахтёр негодующе посмотрел на нас и открыл было рот... Наверное, скорее всего, он хотел приказать нам оставаться на месте. Правды я уже никогда не узнаю: его голова взорвалась, забрызгав меня кровью.

Я стояла в шоке, с широко раскрытыми глазами, дрожа от ужаса. Кровь, теплая и липкая, струйкой стекала по лбу в левый глаз, медленно просачивалась в мою шерсть и гриву. В растущем списке никогда не виденных вещей смерть другого пони была на первом месте. Я мигала, чувствуя кровь на веках. Шахтёр УМЕР!!! И я вся была заляпана его ошмётками!

Желание прыгнуть в воду было почти непреодолимым, но бросать всё просто так я тоже не хотела. Рог вспыхнул вновь, пробуждённый чем-то большим, чем осознанное намерение, и я принялась отпирать оставшуюся часть своих кандалов.

Бросив взгляд на мост, я увидела Обреза, сгорбившегося за одной из баррикад; он магией перезаряжал дробовик. Так, два выстрела, я поняла. Один на спрайт-бота, один только что. Два выстрела, затем перезарядка. Закрыв оружие, Обрез левитировал его над баррикадами и выстрелил вслепую, попав дробью в и так уже раненного пони; тот зашатался и упал.

К огромному несчастью для Обреза, у рейдера за ним был другого типа дробовик, более скорострельный и не ограниченный двумя выстрелами, стреляющий пулями, прошившими в теле единорога две большущие дырки в момент, когда тот высунулся из-за укрытия посмотреть на результат своей работы.

Я отвернулась, съёжившись от творящегося передо мной кошмара, и сосредоточилась на замках.

* * *

Наконец освободившись, я принялась за Монтерея, но со стороны моста к нам направились двое пони-налётчиков, хладнокровно переступая через искалеченные сражением трупы Громилы, Обреза и тех, кого они успели забрать с собой. Один из них был единорогом, владельцем того разрушительного оружия, другой нёс в зубах молот. Единорог засмеялся, но не тем гадким ржанием Громилы, а каким-то сумасшедшим смехом, от которого у меня по коже пробежали холодные мурашки.

— Похоже, мы получили кой-какие призы!

Земной пони захохотал сквозь молот в зубах. Единорог оценивающе посмотрел на нас — эти двое были ещё более грязными, чем работорговцы — лицо и бок налётчика были обезображены рваными шрамами, один из которых пролегал через кьютимарку. Земной пони был лысым; на его боку красовался страшный ожог. Оба были одеты в какую-то рванину.

— ...Помогите нам... — слабым голосом попросила я.

— О да, конечно, я помогу тебе! — лицо единорога исказила ярость. Он занёс копыто надо мной и с силой ударил в бок. От невыносимой вспышки боли я задохнулась и не смогла устоять на ногах. Налётчик в ярости надавил на меня всем своим весом; я взвыла.

Вблизи меня Монтерей застонал, так как земной пони отоварил его молотом. Оставив меня, беспомощно свернувшуюся калачиком, единорог переключился на всё ещё скованного Джека. Молнией сверкнула мысль, что они будут избивать его до смерти, и даже после этого вряд ли остановятся.