Факторизация человечности - [25]

— Как сложить? В каком направлении.

— Как я сказал, в четвёртом измерении, которое перпендикулярно трём остальным, так же, как длина, ширина и высота взаимно перпендикулярны друг другу. Вообще-то есть два способа свернуть гиперкуб, так же, как вот этот кусок картона вы можете свернуть вверх или вниз; в первом случае снаружи окажется блестящая белая поверхность, во втором — бурая матовая. У всех измерений есть два направления: у длины — право и лево, у глубины — вперёд и назад, у высоты — вверх и вниз. А у четвёртого измерения — ана и ката.

— Почему именно эти термины?

— Ана — это по-гречески «вверх»; ката — «вниз».

— То есть если свернуть восемь кубов вроде тех, что на картине Дали, в направлении ката, то получится гиперкуб?

— Да. И в направлении ана тоже.

— Интересно, — сказала Хизер. — И Кайл считает, что такого рода мысленные упражнения помогают его студентам?

— Он так думает. У него был профессор по имени Папино́, когда он сам был студентом двадцать лет назад…

— Я его помню.

— Так вот, доктор Могилл говорит, мало что помнит из того, чему его учил Папино, за исключением того, что он всегда находил способ расширить его студенческий разум и дать ему взглянуть на вещи по-новому. Он пытается делать нечто подобное со своими нынешними студентами, и…

Дверь скользнула в сторону, и вошёл Кайл.

— Хизер! — воскликнул он, явно не ожидая её увидеть. — Что ты тут делаешь?

— Тебя жду.

Кайл молча потянулся и щелкнул переключателем, переводящим Читу в спящий режим.

— И что тебя сюда привело?

— Передачи инопланетян прекратились.

— Я слышал. И как, был в конце Розеттский камень?

Хизер покачала головой.

— Мне очень жаль, — сказал Кайл.

— Мне тоже. Но это значит, что гонка за ответом началась; что мы теперь имеем всё, что центавряне собирались нам сообщить. Теперь лишь вопрос времени, когда кто-нибудь догадается о том, что всё это значит. Я буду очень занята. — Она слабо развела руками. — Я знаю, что это не могло произойти в более неподходящее время, с этими проблемами с Бекки, но мне придётся погрузиться в работу. Я хочу, чтобы ты это понимал — я не хочу, чтобы ты думал, что я просто отгородилась от тебя или засовываю голову в песок, надеясь, что проблема как-нибудь сама рассосётся.

— Я тоже буду очень занят, — сказал Кайл.

— Да?

— Мой эксперимент по квантовым вычислениям провалился; мне предстоит масса работы, чтобы выяснить, что пошло не так.

При других обстоятельствах она бы ему посочувствовала. Но сейчас, когда между ними витало это, когда не было ясности…

— Вот ведь беда, — сказала она. — Правда. — Несколько секунд она смотрела на мужа молча, потом слегка пожала плечами. — Похоже, мы оба будем связаны по рукам и ногам. — Она снова умолкла. Чёрт возьми, они никогда не предполагали, что их «раздельное проживание» станет постоянным. И, ради Бога, Кайл не мог сделать то, в чём его обвинили. — Слушай, — неуверенно сказала она, — уже почти пять. Не хочешь сегодня поужинать пораньше?

Кайл явно обрадовался предложению, но потом помрачнел.

— У меня на сегодня уже есть планы.

— О, — сказала Хизер. На мгновение она задумалась, фигурирует в этих планах мужчина или женщина. — Ну, тогда ладно.

Они ещё несколько мгновений смотрели друг на друга, и потом Хизер ушла.

Кайл вошёл в Персо-Холл и прошёл по узкому коридору, однако остановился, немного не дойдя до офиса 222.

Там был Стоун Бентли; он стоял перед дверью в офис и разговаривал со студенткой. Стоуну было пятьдесят пять; он был лыс и не слишком спортивен; он увидел подходящего Кайла и жестом попросил его немного подождать. Стоун завершил разговор с молодой особой, она улыбнулась ему и отправилась восвояси.

Кайл подошёл к нему.

— Привет, Стоун. Прости, что прервал вас.

— Да нет, всё в порядке. Я люблю, когда меня прерывают во время разговоров.

Кайл наклонил голову; в голосе Стоуна не было слышно сарказма, но слова явно его содержали.

— Я серьёзно, — сказал Стоун. — Я всегда разговариваю со студентками в коридоре — и чем больше людей нас видит, тем лучше. Я не дам повториться тому, что случилось пять лет назад.

— А-а, — сказал Кайл. Стоун вернулся в свой офис за дипломатом, и они отправились в «Водопой». Это был маленький паб с примерно двумя десятками круглых столиков, расставленных на деревянном паркете. Помещение освещалось витражными лампами; окна занавешены плотными шторами. Электронная доска перечисляла сегодняшние блюда белым на чёрном фоне и шрифтом, напоминающим написанные мелом буквы; неоновая вывеска рекламировала пиво «Голова лося».

Появился официант.

— «Блю Лайт», — сказал Стоун.

— Ржаная с имбирным элем, — заказал Кайл.

Когда официант ушёл, Стоун повернулся к Кайлу; они перебросились парой слов по пути сюда, но теперь можно было не таиться. Стоун посчитал, что настало время огласить причину сегодняшней встречи.

— Ну, — сказал он, — что у тебя на уме?

Кайл готовился к этому разговору с самого утра, но теперь, когда момент настал, он обнаружил, что никакие заготовленные слова ему не нравятся.

— Я… у меня возникла проблема. И мне… мне надо о ней с кем-нибудь поговорить. Я знаю, мы никогда не были особо близки, но я всегда считал тебя другом.