Фабрика кроликов - [27]

Через несколько месяцев все изменилось кардинальным образом. Иг будто заново родил пресловутого Кролика – у ушастого появилась харизма. Иг вдохнул в него жизнь. Он не стал придумывать Кролику подружку, как у Микки-Мауса, а снабдил его законной супругой и многочисленными детишками – в конце концов, Кролик должен плодиться, как кролик. Семейство Трынтрава живет не в норе, как Кролик Багз, а в пригороде, со всеми вытекающими, а именно: Кролики по фамилии Трынтрава стали символом среднего класса послевоенной Америки. Идея блестящая. Иг, что называется, попал в струю, потому что на дворе пятидесятый год и на сцену выходит телевидение. Спрос на мультфильмы превышает предложение.

Студия Ламаара растет не по дням, а по часам. Теперь там посменно работают несколько сот человек, и Ламаар прикидывает, что ему нужна команда управляющих. Беда в том, что Ламаар никому не доверяет. Поэтому он обращается к своим фронтовым товарищам, и не проходит и десяти лет, как «Ламаар студиоз», прежде умещавшаяся на кухонном столе, превращается в гиганта индустрии развлечений. Компания и художественные фильмы выпускает, и телепрограммы, и музыкальные шоу, и лицензии выдает. И, поскольку у Диснея уже имеется парк развлечений, Ламаар тоже строит парк – «Фэмилиленд».

Популярность растет, денежки текут рекой. Дин Ламаар становится одной из самых влиятельных персон в Голливуде, фронтовые товарищи смотрят ему в рот. Он продвинулся именно с их помощью, однако они умеют только поддакивать. «Да, Дини, конечно, Дини, как скажешь, Дини». Я сам слышал – я их часто возил. Но в один прекрасный день Ларс Иг сказал: «Нет, Дин».

А дело было вот в чем. Дин вздумал снять мультфильм о Гражданской войне. Остальные назвали идею гениальной и принялись лизать Ламаарову задницу, а Ларс заявил, что идея плохая. Ему уже случалось спорить с боссом, но теперь Ламаар – законченный параноик, и в заявлении Ларса ему мерещится угроза собственной власти. И он решает, что Иг должен уйти.

– Я начальник – ты дурак, – произнес я лишь для того, чтобы Джим не сомневался: я слежу за ходом его мыслей.

– Именно. Ламаар предложил Игу двести пятьдесят штук наличными. Иг знал, что он тут лишний, и согласился взять деньги. Однако прежде ему пришлось официально отказаться от авторских прав на все, что он сделал, пока работал в «Ламаар студиоз». Представляешь, сколько бы Иг имел сегодня, если бы его не ободрали как липку? Более миллиарда, вот сколько. Ларс-то помер, но у него остался сын, и этот сын чуть не всю сознательную жизнь отстаивал свои права на Ламааровы денежки. Правда, до сих пор не отстоял ни цента.

– Так ты думаешь, Дэнни Иг замочил парня в кроличьем костюме, чтобы поквитаться с «Ламаар студиоз»?

– В двух словах. – Большой Джим сделал паузу, и мы оба расхохотались. – Да, я так думаю. Если я ошибаюсь и Элкинса убили родители изнасилованного ребенка, ты очень скоро это поймешь. Но если я таки разгадал значение флипбука и если Ламааровы персонажи станут умирать как мухи, знай: это хорошо спланированная месть. Конечно, в каждой крупной компании найдется сотня-другая недовольных сотрудников, но только один человек на свете ненавидит Ламаара настолько сильно, чтобы мстить ему таким образом, и человек этот – Дэнни Иг, сын Ларса Ига.

– Если все, что ты мне рассказал, не тайна за семью печатями, Дэнни должен отдавать себе отчет в том, что в списке подозреваемых он первый.

– Не волнуйся, уж он позаботится о железном алиби. Может, на время убийств свалит за океан.

– Выходит, он нанял киллера.

– Знаешь, ничего удивительного, что человек, которого накололи на миллиард баксов, совершает не совсем логичные поступки. Кстати, Ламаар все-таки выпустил мультфильм про Гражданскую войну. Под названием «Наша сила – в единстве». Критики сделали вид, что никакого мультфильма не было. А кассирам и вид делать не пришлось. Это был единственный провал Дина Ламаара.

– Огромное спасибо, папа. Тебе бы самому сценарии писать. Я твой должник. Извини, что назвал тебя старым индюком.

– Разве ты назвал меня индюком?

– Ну, не назвал, так подумал.

Большой Джим поднял свою большую ладонь и медленно отогнул средний палец. Точь-в-точь как во флипбуке.

– Мой жест не означает «номер один», – пояснил он. Нет и не может быть более нежной любви, чем любовь отца к сыну и сына к отцу.

Глава 18

Мы поговорили еще минут десять. Я собирался пожелать Джиму спокойной ночи, как вдруг Скунсик подскочил и залаял.

– Гости? – предположил Большой Джим, бросив на меня недоумевающий взгляд.

Зазвенел звонок. Скунсик бросился бежать к входной двери. Я не отставал. Я отодвинул щеколду и распахнул дверь. На пороге стоял мой младший брат Фрэнки. Выглядел он так, словно его переехал поезд.

Фрэнки явно не брился и не причесывался уже несколько дней. Одежда его была в таком состоянии, будто он в ней спал. Однако расширенные зрачки говорили о том, что Фрэнки не спал вовсе; в глазах полопались сосудики, веки воспалились. В руках он держал черную суконную сумку, которую, едва переступив порог, уронил на пол. Я знаю, мой брат не употребляет наркотики, однако вид у него сейчас был как у кандидата в наркодиспансер.