Фабрика грез - [134]

Мы вместе выживем или умрем, ясно? Во всяком случае, я должен сказать, ты легкая как перышко. Считай, у тебя небольшая прогулка верхом. Ты можешь служить штурманом.

— Я люблю тебя, — прошептала Меган.

Он плотно сжал ее ноги руками.

— Давай выберемся отсюда. О'кей? Потом ты вывалишь на меня все свои сантименты.

Но когда он осторожно зашагал вперед, его душа ликовала и пела.

Сэм целый час пробирался к дверям Роксаны. Сперва он ехал на своем «мазератти» через толпу журналистов, телевизионщиков, фотографов, любопытствующих уличных зевак, столпившихся на дороге, которая вела к ее вилле. А потом ему предстояло одолеть кордоны защиты — к тому моменту их было уже семь кругов. Наконец ему удалось убедить сержанта, что он — Сэм Кендрик из «Эс-Кей-ай».

А доказательством стал звонок клиенту, Трою Сэведжу, актеру, игравшему главную роль в любимой мыльной опере сержанта. Сэм позвонил со своего телефона в машине и попросил подтвердить, кто он. Слава Богу, что существуют полицейские, которые поклоняются звездам, подумал он, когда наконец вывел серебристую машину на подъездную дорожку виллы Роксаны. Он вышел и запер машину. Осмотрелся и увидел опущенные жалюзи, плотно задернутые шторы. Ох, конечно. Ничего удивительного.

Сочувствие переполняло Сэма Кендрика, когда он проходил мимо одетых в форму людей возле двери. Он подошел и нажал на кнопку домофона. Его бедная девочка. Что она сегодня чувствует, он мог лишь догадываться. Он наблюдал, как его клиенты проходили через громкие скандалы. Но никогда ни с кем из них не случалось ничего подобного. Разве что Джексон и Мадонна? И все же никто из них не был разоблачен, как она. Мадам-подросток, руководившая эксклюзивным парижским сервисом по вызову девочек в возрасте шестнадцати лет. Он до сих пор не мог в это поверить. Многие детали в головоломке не складывались. Американская девочка занимается проституцией во Франции в четырнадцать лет. Становится держательницей борделя в шестнадцать, и к восемнадцати годам у нее уже столько денег, что она покупает себе новый образ и новую жизнь, а потом даже поступает в школу к монашенкам-католичкам в Сан-Франциско. А в день окончания учебы попадает в агентство манекенщиц. И все остальное в этой истории столь же невероятно. Но при чем тут Франция? Как она могла такое провернуть? И почему? Его Роксана, его робкая нежная девочка? Разве это возможно? Но да, возможно, он сам видел фотографии. Он прочитал газеты. Все в них правда.

Я не знал ни Изабелъ, ни Роксану, думал потрясенный Сэм, стоя перед дверью. Я все время был, считал, что читаю каждого как книгу. Но самых близких людей не смог разглядеть. Флореску говорит, что и Дэвид Таубер работает против меня… Таубер, которого я считаю ярким, умным И необычным. Видимо, Флореску прав. Если бы Таубер мог, он бы меня убил.

В Кендрике поднимался густой, кроваво-красный гнев, но удивительное дело — от этого Сэм испытывал облегчение. По крайней мере хоть одно чувство ясное и бесспорное. Как только этот маленький прощелыга вернется в Лос-Анджелес, Сэм расправится с ним.

Это моя ошибка, я ничего не замечал, упрекал себя Сэм.

Но наконец все понял. На съемках я отвлекался, ни о чем не мог думать, кроме работы…

— Кто там? — Голос звучал приглушенно и осторожно.

— Роксана, детка. Впусти меня. Это Сэм, — сказал он.

Она молчала. Он слышал ее дыхание.

— Это Сэм Кендрик, милая. Впусти меня, — повторил он.

Наконец она открыла замок. Он толкнул дверь, вошел в дом, аккуратно и плотно закрыл за собой дверь.

— Роксана! — позвал он.

Ее нигде не было видно. Он только слышал бесконечные телефонные звонки. Сердитые голоса, которые принимали четыре автоответчика. Сквозь приоткрытые двери домашнего кабинета Сэм заметил, как работают факсы, выпуская свитки бумаги: медленно вылезая дюйм за дюймом, они устилали пол.

— Я в ванной! — крикнула Роксана. Голос звучал хрипло, как будто она плакала.

Сэм ринулся по лестнице в ванную, в эту уединенную, отделанную деревом, мрамором и медью комнату, где он столько раз занимался с ней любовью, что сбился со счета.

Она сидела на полу, скрестив ноги, завернувшись в шикарный белый банный халат. Глаза, уставившиеся в одну точку, были полны отчаяния.

— Роксана, — пробормотал Сэм.

Она подняла голову и посмотрела на него с такой злобной ненавистью, что он даже отступил назад.

— Ты все забрал, — сказала она. — Все. Боб Элтон с радостью заявил мне, что я уволена. «Юник» теперь не будет меня представлять. «Элит», и «Форд», и «Моделз ван» не будут отвечать на мои звонки, «Джексон косметике» расторгла контракт на сорок миллионов долларов, Сэм. И больше ни один дом мод не станет меня использовать. Я не могу работать. Обложка следующего номера «Вог» теперь переходит к Кристи. — Она сделала вдох и продолжила:

— Джордан не разговаривает со мной. Она тоже не будет отвечать на мои звонки. Как и Сьюзи Меткалф. Никто из этих сук из высшего света. Я мертва, Сэм. Ты отнял все.

— Это не я, дорогая моя, — сказал он, внутренне сжимаясь от яда, который источал ее взгляд. — Это Изабель. Я сказал ей, что хочу развестись и жениться на тебе.

— Ах, это была твоя жена! И это все из-за тебя! — прошипела Роксана. Взгляд ее по-прежнему был полон ненависти. — Она сделала это. Она всех их вывела на меня. Но ты не знаешь, что это такое. Никто из вас не знает! Никто!