Фабрика - [4]

— Так значит, теперь можно и золото делать — воплотить мечту алхимиков всех времен?

— Увы. Современная наука способна синтезировать элементы только до второго периода. И то с фтором и неоном проблемы. Да и кислород расщеплять умеем, а синтезировать пока не очень. А что касается третьего, четвертого, а тем более шестого периодов, к которому относится золото, до них, я думаю, не скоро дойдет. Хотя, — профессор помолчал немного, — теперь я уже ни в чем неуверен.

Я уселся на холодный каменный пол. Голова шла кругом. Все происходящее казалось каким-то кошмарным сном. Чудовищная фабрика с ее безумными роботами, перемещение во времени… И тут я вспомнил о семье. Сердце сжалось, и тоска охватила меня.

— Профессор, я хочу выбраться отсюда.

— Думаете, я не пытался?

— Думаю, пытались. Но вы же были один, а теперь нас двое. Как там про две головы? Неужели мы не сможем перехитрить эти дурацкие машины?

— Не знаю, голубчик. Они же сумели обмануть меня. А я ведь тоже не мальчик. Я даже не знал о существовании этой камеры, хотя машины вплотную занимались строительством и обустройством только последний месяц — до этого работали одни люди. Видите, здесь даже туалет есть и душ. — Профессор показал на небольшую дверь. — Я, правда, подозреваю, что машинами руководит кто-то извне. Не верю я, что они сами могли до такого додуматься. Если они и вправду, используя телепортатор, спокойно сбывают продукцию фабрики в вашем две тысячи шестом году, а деньги или золото перебрасывают сюда… Нет! Это нужно как-то остановить.

— А вы не думаете, профессор, что всем этим может руководить какая-нибудь машина, этакий суперкомпьютер? В наше… то есть, в мое время такая тема весьма популярна и в кино, и в литературе.

— Чепуха! Мы, конечно, уже давно разрабатываем систему "Интеллект", которая в течение длительного времени позволит руководить целыми производствами вообще без вмешательства человека. Но проект должен быть завершен только через пять лет.

Я с сомнением посмотрел на профессора.

— Да нет! — замахал он на меня. — Невозможно!

— Ну, а если кто-то форсировал этиразработки?

— Нет, я бы знал. Хотя, теперь я и в этом сомневаюсь.

— Профессор, давайте драпать отсюда. Придумайте что-нибудь.

— Знаете, эти машины довольно медлительны. На обработку компьютером сигнала и подачу команды какому-нибудь устройству уходит от одной до двух секунд. А переход с ночного видения на дневное и наоборот занимает больше десяти секунд.

— Отлично! Я, кажется, придумал, как их отвлечь.

Я стянул с кровати профессора одеяло и тщательно заткнул им окно. Затем, взяв табурет, разбил единственную тусклую лампочку под потолком. Раздался хлопок, и в камере стало совсем темно.

— Профессор, включите ночник.

Абуладзе зажег стоявшую на тумбочке лампу.

— Черт! — воскликнул я. — Слабовата. Нам бы что-нибудь поярче.

— Что вы, молодой человек? — сказал профессор. — Она же с регулируемым уровнем яркости.

Он повернул какой-то барашек на корпусе лампы, и она вспыхнула, как тысяча свечей, на мгновение ослепив меня.

— Ух ты! — только и сказал я. — А можно сделать, чтобы она сразу так зажигалась?

— Конечно, — ответил Абуладзе. — Просто надо оставить регулятор в этом положении.

— Хорошо. А теперь идите к двери и позовите на помощь. Скажите, что лампочка перегорела.

— Она не может перегореть, у нее гарантийный срок службы десять лет.

— Профессор, — я укоризненно посмотрел на него, — ну, соврите что-нибудь.

— Ладно, — сказал Абуладзе и направился к двери.

Я выключил ночник, а профессор стал барабанить в дверь, крича, что в сети резкий перепад напряжения, и у нас вышли из строя источники света. Через пару минут засов лязгнул, и дверь медленно распахнулась. Поскольку в коридоре был полумрак, то света в камере не прибавилось, лишь дверной проем выделялся на фоне темной стены. В этом проеме стоял механик.

— Что у вас со светом? — проскрежетал он.

— Тебе же сказали! — крикнул я. — Ты, бестолковая железяка, лампа у нас перегорела. То есть, взорвалась.

— Почему не включаете ночную лампу?

— Да потому, что она тоже накрылась. Не веришь? Подойди и проверь.

Механик некоторое время постоял, потом его ноги вдруг стали укорачиваться, и он сразу стал ниже. Приобретя габариты, достаточные для того, чтобы пройти в дверь, механик наклонил вперед свою страусиную шею и шагнул вперед. Оказавшись в полной темноте, он остановился. Его зеленые глаза стали медленно потухать, а секунд через десять вновь вспыхнули, но уже ярко-красным светом. Механик медленно повел головой и уставился на меня.

— Иди сюда, смотри, — позвал я, тыкая пальцем в ночник.

Механик опустил голову и поднес свои горящие глаза вплотную к лампе. Я щелкнул выключателем, и беспощадный свет разорвал тьму.

— Профессор, ходу! — скомандовал я и бросился к двери.

— И не забудьте запереть!

Мы миновали полутемный коридор, затем цех и оказались на погрузочной площадке. Механиков поблизости не было, а рядовые механизмы на нас внимания не обращали.

— Без пропуска нам с территории фабрики не выбраться! — крикнул Абуладзе.

Я спрыгнул с пандуса и подбежал к уже отъезжающему грузчику. Сбросив несколько коробок, втиснулся в образовавшуюся щель и помог взобраться на платформу подоспевшему профессору. Грузчик, как ни в чем ни бывало, двигался к воротам фабрики. Немного притормозив, он повернул голову-башенку с одиноким глазом в сторону камеры. Я замер в напряжении, ожидая, что ворота вот-вот захлопнутся. Но они не шелохнулись, и мы спокойно покатили дальше. Колонна грузчиков непрерывным потоком текла в сторону причала, а многорукое устройство лихо перебрасывало груз с подъезжающих платформ в трюм одного из трех пришвартованных судов, на борту каждого из которых крупными оранжевыми буквами было написано уже знакомое "Sand Island".