Ежик с иголками - [10]

— Действительно, Володя, а садиться с грибами в товарняк мы тоже на ходу будем? — спросил Миша удивленно, словно сам до этого раньше всех должен был додуматься.

— Зачем такие глупости говорить будем. Неужели вы думаете, что в Сосновке рельсы пустуют. Кроме ежедневного дизеля, сколько пассажирских поездов в сторону Витебска следуют. Валом. Только и успевай рассаживаться и следовать. Проблем никаких.

— Кроме билетных, — опять нудно и настойчиво заметил Миша. — Нас первый же контролер высаживает вон.

— Вот именно, что первый, — радостно хохотнул Володя. — А следующая остановка, насколько мне известно, Медведка. Он нас высадит, а нам этого только и надо.

— Ура!!! — Закричали друзья на весь пустынный берег реки.

2

Ну, разумеется, Миша на пару минут опоздал. Нелепо было бы подумать иначе. А еще нелепей выглядел бы его приход к месту сбора на эти минуты раньше. Такого история не знала, не помнит, и никогда, так кажется друзьям, не зафиксирует нечто похожее. Опаздывал он по собственному личному плану, скорее всего, намного большее время, но пытался наверстать упущенное и позднее просыпание сокращенными сборами, лишением себя столь обязательного в иное другое время завтрака и скоростным передвижением в сторону того места реки, где стоял паром. А ведь нашему Михаилу даже на уроках физкультуры не приходилось столь быстро и много бегать. По сути, ему и напрягаться никогда не приходилось. Это про него существует детская загадка:

— Висит груша, а кушать совсем нельзя по причине несъедобности и нежеланию самой груши быть скушанной.

В принципе, вторая половина загадки оспорима. Поскольку, если иметь в виду не тот фрукт, о котором намекают в загадке, а самого Мишу, то эту грушу вполне можно считать съедобной. Некоторые дикие племена, о которых они проходили в школе, Мишу съели бы в первую очередь, если вообще не вне очереди. Он, с точки зрения тех людоедов, был весьма пухленьким, пышным, и для диких каннибалов очень съедобным. Вот про Володю так сказать нельзя. Его бы точно оставили на черный день, или перевели бы на усиленную откормку, прежде чем употребить в пищу. В настоящий момент он даже к суповому набору не относился. И в котел бросать его бы не рискнули, дабы весь гарнир не съел.

А уж физкультуру, как школьный предмет, так и саму ее по жизни, Миша до колик в животике не любил. Физкультурник отвечал ему взаимностью. И чтобы он не позорил мужскую половину класса и не измывался над уважаемым предметом, Виктор Петрович ставил ему перед началом урока трояк и просил погулять вокруг школы пешком. Ну, а теперь, когда Виктор Андреевич пообещал выпустить из школы с документом об образовании в любом случае, то Миша, разумеется, прекратил посещать вместе со всеми уроками и эту нелюбимую физкультуру. Даже сами эти облегченные хождения вокруг школы исключил из моциона.

— Проспал, понимаете, сильно крепко уснул, а родичи долго не могли растолкать, — пытался оправдаться Миша пред товарищами, тяжело дыша, как раненная лошадь.

Паромщик тоже матерился громко и многоэтажно. Друзья с трудом уговорили его на трехминутную задержку, поскольку уже видели на горизонте бегущую фигуру своего товарища. А ведь его опоздание было предсказуемым, они знали и догадывались о таком казусе. Не было еще в истории случая, чтобы он не проспал, или его не притормозила некая каверза. Поэтому специально для Миши они приврали про паром, назвав время отправления на полчаса раньше. Понадеялись, что такого запаса ему вполне хватит со всеми неприятностями и курьезами. Как видим по факту, то, как раз трех минут и недостаточно. В следующий раз необходимо учесть и эти дополнительные секунды.

— Если снился эротический сон, то такое нежелание отрываться от подушки еще можно понять и простить, — философски заметил Вася. Он-то всю ночь не спал. Совершенно времени на сон не оставалось, поскольку пару дней назад познакомился с очередной пассией, и теперь усиленно склонял ее к сожительству. Судя по чрезмерно довольной физиономии и по масленому взору, сегодняшней ночью ему такое удалось.

— Нет, совсем ничего не снилось. Даже еда. На ночь очень плотно пожрал, вот и спалось по этой причине без задних ног. Будильник не слыхал абсолютно. Даже маме не хотелось верить, что эта трещотка с полчаса над ухом трещала.

— А кто же его услыхал, раз ты все-таки приперся? — спросил Володя, который так же крепко всегда спал. Но его разбудить хватало тихого маминого слова. И эротика ему снилась регулярно. Во-первых, не всегда сытым спать ложился. После ужина до сна успевал проголодаться, а со съестным поздним вечером всегда было проблематично. Нет, в доме хлеб присутствовал постоянно, но ведь не настолько голоден, чтобы есть его без ничего. А кастрюльку младшие успевали вылезать до блеска раньше, чем он успеет заглянуть в них. Вот потому и снилась ему эта отвлекающая от голода и хлеба приятная эротика с богатой фантазией.

— Мамка проснулась, так потом полчаса трясла меня, пока я не догадался глаза открыть. Она уж меня и ругала, и просила, и трясла, как грушу, да пока с койки не сбросила, так окончательно не мог проснуться. А зря так долго сопротивлялся. Из-за того и поесть не успел, — тяжело и натужно объяснял Миша, доставая из сумки полбатона и толстый кусок колбасы, своим ароматом сводя присутствующих на пароме с ума.