Ездовые собаки-друзья по риску - [50]

Америка еще не вступила в войну, и этот собачий отряд был, безусловно, первым ее войсковым соединением, участвовавшим в ней (ведь собаки-то были американские!). Поэтому Скотти был вынужден держать все в секрете. Даже своей жене он не мог сказать, что уезжает во Францию. Интересующимся он говорил, что едет по делам в Квебек, а зимой навестит семью в Калифорнии.

Плавание до Сиэтла продолжалось девять дней без всяких происшествий. Из Ванкувера поезд должен был доставить собак в Квебек — тяжелый путь длиной в три тысячи километров.

Два пульмановских вагона были переделаны специально для собак, у каждой было свое место. Пересадка с парохода на поезд прошла без затруднений. Были предусмотрены частые остановки поезда, чтобы дать псам возможность пробежаться — необходимое условие для сохранения их здоровья.

Особенно боялся Скотти нескромности журналистов, поэтому пошел на хитрость: когда поезд приближался к Монреалю, он соскочил на ходу и взял в предместье такси, чтобы провести в городе день спокойно.

Велико было удивление Скотти, когда вечером он услышал громкие выкрики продавца газет, размахивавшего свежим номером:

— Все о Скотти Аллене и его волках, которые растерзают немцев!

Он купил газету. На первой странице было помещено интервью, якобы данное им. Между тем он не беседовал ни с одним журналистом и не давал никакого интервью!

«Прочтя первые строки, — рассказывал он впоследствии, — я почувствовал себя лучше и даже рассмеялся. Интервью было превосходное. В нем говорилось о моей жизни на Северо-Западе и на Аляске, о воспитании собак и о моем путешествии с ними на войну. Все — чистая правда и, вероятно, интересно для читателей. Откуда этот тип из «Стар» выудил столько сведений обо мне, я так никогда и не узнал. Но это интервью, которого я никогда не давал, было куда лучше всех печатавшихся раньше».

В Квебеке Скотти встретился с Моффле, тот сообщил последние инструкции: требовалось четыреста собак, а не сто. Итак, нужно было найти еще триста.

Скотти тотчас же бросился на поиски, разослал телеграфные запросы во все фактории Северной Канады, от Сен-Лорана до северного берега и Лабрадора. Меньше чем за две недели им было закуплено 350 собак, 60 нарт и пять тонн галет, изготовлена упряжь для всех псов.

Собак устроили в парке на территории выставки. Рядом находился полигон, где испытывались боеприпасы для канадской армии. Канонада гремела непрерывно, так что земля дрожала. Реакция животных была различной: одни молча прижимались к земле, другие пытались вырыть норы, чтобы спрятаться; большинство же принималось подвывать. Но через два дня они уже привыкли к грохоту, а некоторым псам он, видимо, даже нравился.

Главной заботой Скотти было подчинить собак весьма суровой дисциплине. В частности, требовалось отучить их от воя. Ни один капитан не взялся бы перевезти воющих собак через зону, где действовали немецкие подводные лодки.

Скотти поднялся на борт судна, предназначенного для обеспечения этого рейса, и обсудил с его капитаном условия плавания. Капитан хотел, учитывая возможный вой собак, поместить их на нижней палубе. Скотти воспротивился: там невыносимая жара, воздух будет портиться. Собак нужно поместить на верхней палубе и ежедневно ее мыть. Там они смогут дышать свежим воздухом.

Скотти обещал, что псы будут вести себя скромно, тихо, как и подобает воспитанным животным. Но капитан знал повадки ездовых собак и не представлял себе, чтобы кто-нибудь мог заставить их молчать. Однако Скотти настолько великолепно проявил свое умение убеждать, что капитан согласился взять собак на борт «Помераньена». 450 «волков» сдержали обещание, данное за них хозяином, и не подавали голоса в течение всего плавания — достижение невероятное.

На палубе было поставлено 170 клеток вплотную друг к другу с двухметровым проходом между рядами. Клетки прикрепили к палубе, чтобы их не снесло за борт в случае шторма. Собаки были на привязи, но могли передвигаться, насколько позволяла длина цепочек. 70 клеток имели перегородки и предназначались для двух собак каждая, в остальных ста помещалось по три собаки.

Предвидя возможные потери во время столь длительного пути, Скотти приобрел больше собак, чем ему поручили (он вез 450 псов), но погиб только один, съев отравленную крысу.

У «Помераньена», старого пузатого корыта, капитанский мостик торчал на столбиках посередине корпуса. Перегруженный — осадка на четверть метра ниже максимально допустимой для открытого моря, он плавал словно бревно и в штормовую погоду изрядно зачерпывал воду.

Когда на широте Ньюфаундлендской банки внезапно налетел шквал, крепление части клеток позади капитанского мостика не выдержало, и клетки затеяли дикую пляску по палубе. Скотти боялся, что потеряет половину собак. Однако, кроме поломки нескольких клеток и ссадин, полученных парой псов, потерь не было. Поранившимся оказали медицинскую помощь, клетки починили и прикрепили к палубе попрочнее, а их обитателей водворили обратно. У собак, промокших и продрогших до костей, не было ни желания, ни сил даже скулить.

Команда была далеко не первоклассной, за исключением офицеров: ни один из «моряков» не умел даже вязать узлы!