Ездовые собаки-друзья по риску - [35]

Неуверенность в завтрашнем дне, которая, несомненно, заставляет и людей и животных непрестанно думать о пище, превратилась у вторых в наследственный инстинкт.

Поразительнее всего то, что рефлекс немедленной еды «Ешь все, что есть, пока есть, что есть» у людей, живущих в Арктике, как и у зверей, доминирует над рефлексом запасливости («Прибереги на завтра»). Что животные не делают здесь запасов впрок, может показаться естественным, хотя даже в значительно более гостеприимных странах многие животные такие запасы делают. Но то, что люди — и какие люди! (я считаю эскимосов одним из самых умных, трудолюбивых и храбрых народов) — так беззаботны, показывает, до какой степени потребности текущего момента превалируют у них над заботой о будущем.

Что касается собак, притом любых, а не только полярных, то унаследованный инстинкт заставляет их иногда симулировать, будто они прячут излишнюю пищу. Замечали вы, как они это делают? Разрывают мордой землю, снег, камешки, а если почва скалистая, то притворяются, будто роют ее. И почти никогда не возвращаются за «припрятанным».

Скотти Аллен, один из ветеранов Аляски героических времен, рассказывает по этому поводу удивительную историю об одной из лучших своих собак, Дубби. После ее смерти нашли множество тайников, устроенных ею при жизни. Во всех тайниках была копченая рыба, сало и даже консервы в коробках, но ни кусочка пищи, которая могла бы испортиться. Самый большой из тайников был обнаружен спустя пять лет после ее смерти; в нем нашли около 150 килограммов сушеного мяса! Скотти знал, что пес припрятывает украденные продукты, но всякий раз, когда он пытался следовать за Дубби, та роняла свою добычу и как ни в чем не бывало удалялась с самым невинным видом.

Я люблю собак и уже доказал это. Думаю, что я их знаю. Но нужно быть честным и искренним, как если бы речь шла о собственных детях. И должен сказать, что собаки вообще животные умные, но не очень. Они гораздо умнее лошадей, но далеко не так умны, как кошки.

Впрочем, сначала нужно договориться о том, что такое ум. Значительно упрощая, можно было бы определить его как способность устанавливать причинные связи. Обезьяна, которая подбирает палку, чтобы достать банан, находящийся вне пределов досягаемости, доказывает этим, что у нее есть ум; а когда собака повинуется приказу «Тубо!», это только значит, что она хорошо выдрессирована. И не говорите мне, что есть животные умнее людей, например косатки или дельфины. Об этом ничто не свидетельствует. Самое большее, что тут можно, пожалуй, сказать, — это что их природная сообразительность развита лучше, чем у нас. А сообразительность у homo sapiens развита не более, чем, например, у кроманьонца.

Впрочем, вернемся к собакам. Я никогда не замечал ничего такого, что привело бы меня к выводу о большом уме ездовых собак. У них есть инстинкт, они легко поддаются дрессировке, понятливы. Пусть мне не приписывают то, чего я не говорил; я не сказал, что собаки — животные глупые. Я только сказал, что они не особенно умны, менее умны, чем кошки.

У меня много доказательств того, что ум у собак есть, но находится на среднем уровне. Вот одно из них, взятое из моего путевого дневника.

У некоторых моих псов намерзает лед между пальцами лап. Атеранги хромает, Тимертсит часто сходит с тропы и останавливается, чтобы выкусить лед. Когда ее постромка натягивается, она бегом возвращается на свое место. Иногда в раздражении кусает постромки, трется мордой о снег и начинает все сначала.

Чтобы не останавливать нарты, я сажусь на их край и подзываю ее. Она поворачивает голову, смотрит на меня и ковыляет ко мне. Сажаю ее на колени и зубами выкусываю кусочки льда у нее между пальцами. Закрыв глаза, довольная, она не противится.

Через полчаса снова забегает сбоку нарт, кладет голову мне на колено и смотрит на меня. Между пальцами ее лап снова намерзли льдинки, и она просит удалить их…

Скотти Аллен по поводу ума собак рассказывает удивительные истории.

Одна из них произошла в окрестностях Доусона, в лагере из числа тех, что вырастали за одну ночь и столь же быстро исчезали.

Его спутник Джордж резал сало на чурбаке. Напротив него сидела собака из тех, что разводят местные индейцы, вытянув шею, поджав хвост, и не спускала с сала глаз. Каждый раз, когда Джордж отрезал ломоть, она пыталась поймать его на лету, и каждый раз Джордж пытался прогнать ее, замахнувшись ножом, и клялся, что отсечет ей голову, если она не перестанет. Сзади Джорджа сидел другой пес той же породы. Первая собака привела Джорджа в такое раздражение, что он отошел от сала, чтобы выгнать ее. Тотчас же вторая собака завладела салом. Первая догнала ее, схватила кусок с другого конца, и обе скрылись в кустах, чтобы по-братски разделить добычу. Джордж вне себя встал на лыжи и гнался за ними целый километр до соседнего поселка, но так и не смог получить свое сало обратно.

Вторая история произошла с тремя собаками: они ловили рыбу совместно. Две из них — Нанни и Сиваш — кидались в пруд и плавали в нем, пугая рыб; рыбы выскакивали на отмель, где третий пес, Уайти, схватывал их и выбрасывал на берег.