Эйнштейн и Ландау шутят. Еврейские остроты и анекдоты - [9]

– А разве по любви не женятся? – спросила обиженная женщина.

– Только дураки. Как можно погубить такое великое чувство? Страсть, влюбленность в браке в лучшем случае переходит в так называемую «любовь», а вернее – в привычку. Когда собака привыкает к своему хозяину, все говорит, что собака любит своего хозяина. Вот такая собачья любовь-привычка возникает и между супругами.

Однажды Кора не выдержала и упрекнула ухажера:

– Дау-Дау, ты просто хочешь, чтобы я была тебе не женой, а только любовницей.

– Да я не просто хочу, я только и делаю, что мечтаю об этом! Это заветная мечта моей жизни! Если ты меня любишь, почему боишься стать моей любовницей? Прекраснейшее слово – «любовница». Оно овеяно поэзией, корень этого слова «любовь». Не чета браку. Брак есть печать на плохих вещах.

Ландау не стеснялся выдать жене:

– Красивую девушку очень трудно найти. А осваивать еще труднее. Вот ты, Коруша, оказалась очень трудной, если бы не ценные теоретические консультации друзей, я бы с тобой вообще не справился.

– Кокетство женщины очень важно при освоении новой девушки. Я давно разработал четыре принципа, как должна одеваться женщина: первое – одежда должна быть яркой; второе – одежда должна быть прозрачной; третье – одежда должна быть открытой; четвертое – одежда должна быть обтекаемой.

Как-то Кора спросила:

– Ты любишь красивые женские ноги?

А муж ей ответил:

– Нет, я не ногист. И не рукист. Некоторые обожают женские руки. Я чистый красивист. Я обожаю и преклоняюсь перед женской красотой в целом. Женщина должна быть красивая вся. Есть еще мужчины, которые обожают женские фигуры. Эти мужчины называются фигуристами. Есть еще такие странные мужчины, которые обожают женские души. Еще Леонардо да Винчи установил, что для души просто нет места в теле человека. А есть еще эклектики – это мужчины, которым к красоте женщины нужна особая женская душа. Я думаю, что эти душисты и эклектики просто развозят замурение, оправдывая свою лень.

«Свою теорию “как надо правильно строить мужчине свою личную жизнь” Дау считал выдающейся теорией. Он всегда сожалел, что его лучшая теория никогда не будет напечатана. Как мне хочется эту теорию жизни “опубликовать”! Ведь будучи морально чистым (девственником), он ее тщательно разработал и как результат появился “Брачный пакт о ненападении”. Не правда ли, звучит почти анекдотически, но у Дау было очень чистое, пламенное сердце, его теоретические выводы о любви человеческой опирались на классическую литературу.

Когда я пыталась ему доказать, как необходима верность до гроба в браке, он слушал с тихой, доброй улыбкой.

– Милая моя Коруша, а ведь еще мудрецы древности говорили: нам дозволено судьбой счастье с женщиной любой!

…Согласно “Брачному пакту о ненападении” все денежные доходы нашей семьи делились так: 60 процентов жене на все потребности семьи, включая и мужа, 40 – мужу в личное пользование.

– Коруша, ты должна знать: свои 40 процентов я буду тратить на филантропию, помощь ближнему и, естественно, на тех девушек, с которыми буду встречаться. Любовь чиста и бескорыстна. Покупать любовь – смертельный грех, так что на девушек пойдет самая малость: цветы, шоколад, театр. Конечно, Корочка, сейчас я так влюблен в тебя, даже не могу смотреть ни на одну женщину. В сравнении с тобой проигрывают все! Но в конце концов любовницы у меня обязательно будут!» (Из книги К. Ландау-Дробанцевой «Академик Ландау. Как мы жили».)

Еще в пору ухаживаний Кора бегала на свидания к избраннику. Однажды она осталась у него на ночь и проспала. Выйдя из дома, она столкнулась со своим сокурсником по университету. Тот, увидев ее, тут же подошел и сказал:

– Кора, я знаю, и все знают, что ты бываешь у Ландау. Только в следующий раз не надевай платье наизнанку.

Кора искренне верила, что Ландау будет любить ее всегда, а его романы на стороне только сделают их связь еще крепче. Странная логика для человека с нормальной, здоровой психикой. Но, может, у гениев все по-другому?! Вот что она писала:

«Дау, будучи в Москве, стал приобщать меня к настоящей культуре: человеческая личная свобода неприкосновенна, я должна о нем помнить, но скучать мне запрещается. Я должна заводить новые романы для развлечения, просто от скуки, если ему представится возможность – он обязательно в Москве заведет романчик. У него, правда, большая трудность, так как он чистый красивист, а свободных красивых девушек почти нет, и только это его удерживает. А от побочного романчика он будет меня любить еще сильнее, потому что все женщины проигрывают в сравнении со мной! Я только в выигрыше. И если я его люблю, я должна радоваться, если он преуспеет».

Конкордия писала о своей жизни с ученым: «Моя любовь к нему была прекрасна. Это она, моя любовь, подняла меня в небывалую высь, поставила рядом с гением, заставила шагать по кривым дорогам жизни. Шагать с ним в ногу было немыслимо. И я стала петлять».

Конкордия спешит и кричит мужу, находящемуся в ванной:

– Даунька, с дачи звонил врач. Гарик опять заболел, и я срочно туда еду. Ты скоро спустишься завтракать? На столе в кухне все горячее. Смотри, не задерживайся.