Эвтаназия - [39]

— Охота оказалась неудачной, — сострил Костя, — жертва бодро разоружила охотника.

— Очень смешно, — огрызнулась я и вкратце рассказала ему о событиях вчерашнего вечера.

— Ты знаешь, — задумчиво произнес Костя, — те, что к нам сегодня приезжали, наверное, не в курсе еще были. Во всяком случае, мне они задавали вопросы только по репортажу. Материалы забрали с собой. Наверное, изучить хотят…

— И ты все отдал?

— Я что, дурак? — хмыкнул Костик. — Отдал им то, что на сайте было выложено, и то, что в новости пошло. А все исходники у меня дома лежат.

— Знаешь, я бы могла подумать, что это как раз СБ налет сделала на наш офис, чтобы материалы добыть…

Костя задумался:

— Не, на них не похоже. Зачем им ночью сюда прорываться, когда они могут спокойно заявиться днем?

— Для заявиться нужны веские основания, — парировала я.

— И они у них были, — ответил Костя. — Они могли официально запросить у нас материалы, могущие оказать существенную помощь в расследовании убийства депутата Ардениса. И знаешь, что я тебе скажу? Если бы они такую комбинацию разыграли, пришлось бы им материалы отдать! Причем все. А сегодня я дал им только то, что посчитал возможным. Тебя подставлять не хотел.

— Поздно пить нарзан, когда почки отвалились, — мрачно изрекла я. — Хуже, чем есть, уже быть не может. (Вот в этом пункте я здорово ошиблась, но никто не совершенен — даже самым умным из людей свойственно иногда ошибаться.) Я тебе так скажу. Фотографии с места аварии — это один факт, который привел их к нам в офис. Откуда мы эти фотографии взяли — имеем полное право не говорить. Тем более что сам момент аварии там не запечатлен. Только то, что было после, — «скорая», медбратья и спецслужбы. Даже если вычислить, с какой точки велась съемка, все равно им на меня никак не выйти… Второй факт — нападение на наш офис. Тесно связано с фактом номер один. Они могут иметь к этому отношение или не иметь, но конкретно моя персона пока вне подозрений. По крайней мере, не больше, чем остальные сотрудники. И выкрутились бы мы замечательно, если бы не третий факт — убийство, совершенное около моей машины. Я тебе больше скажу: они уже знают, что машина, дверца которой промята головой их сотрудника, принадлежит мне.

Костя молча смотрел на меня, в его взгляде читалась смесь умеренных порций сострадания и жалости с изрядной долей опаски. Наконец он решился:

— Чем я могу тебе помочь?

Я задумалась. В самом деле, чем тут можно помочь? Сколько ни вешай лапшу на уши следователям, заехать в тот тупичок можно было только по Киевской улице. Наверное, сейчас они поехали изымать запись из камеры, висящей над районным отделением СБ. Час-полтора, не больше, и они будут точно знать, что я солгала насчет времени возвращения домой.

— Полагаю, все, что ты на данный момент можешь сделать, — это отпустить меня домой пораньше. Я соберу вещи и временно перееду к родителям. А еще лучше — отправь меня в командировку. Как будто я журналистское расследование провожу.

— Тогда тебе стоит поторопиться. Если хочешь, возьми мою машину, — Костя сунул руку в карман пиджака и вытащил ключи. — Поезд и самолет тебе заказаны — там все по паспорту. На своей ты тоже далеко не уедешь, мигом объявят в розыск.

— А я пока никуда ехать и не собираюсь, — объяснила я. — Поживу временно на Маришкиной квартире.

— Кстати, да, — спохватился Костик. — Как вчера съездила?

Я коротко отчиталась о результатах поездки, сообщила свои догадки по поводу незнакомой нам «Татьяны» и продемонстрировала планнинг с загадочным «холо».

— Есть какие-нибудь мысли по этому поводу? — закончила я свое повествование вопросом.

Как ни странно, мысли у Костика были. Он попросил у меня планнинг, мельком глянул на восстановленную мной запись, потом положил его на стол:

— Сядь, Вася. Я должен тебе кое-что рассказать.

Начало мне не понравилось. Так обычно начинают, когда хотят сообщить что-то очень и очень неприятное. Неприятное настолько, что слушающему лучше сидеть, чтобы не свалиться в обморок.

Я засунула пистолет за пояс и села:

— Я слушаю тебя, Костя…

— Видишь ли, — шеф замялся, — ты же в курсе, что Марина в последнее время была несколько… не в себе.

— Я бы не сказала, что она была «не в себе». С таким количеством неприятностей у любого, даже самого уравновешенного человека начнется депрессия.

— Вот, — даже обрадовался Костя. — Ты поняла. У Марины была депрессия, на грани нервного срыва. Я ей посоветовал сходить к невропатологу. Она долго отбрыкивалась, говорила, что не сумасшедшая, что ей это не нужно, но лучше ей не становилось. Наконец я ее уломал показаться врачу. Диагноз она мне говорить не стала, просто зашла на следующий день ко мне в кабинет и сказала: «Ты был прав, мне нужно было пойти туда намного раньше».

— Это когда было? — заинтересовалась я. — Задолго до отпуска?

— Это было зимой, в конце января. Пару месяцев она принимала какие-то таблетки. По-моему, очень сильные…

Тут Костя замялся, очень ему не хотелось продолжать. Я молча ждала. Шеф набрал в грудь воздуха и отчаянно выпалил:

— Я не знал, что с ней происходит. Поэтому я… Я попросил нашу службу безопасности поставить ее телефон на прослушивание.