Европейская новелла Возрождения - [213]

— Ежели так, — возразил князь, — ваше величество может оказать мне эту милость, не нарушая клятвы, — я попотчую вас ужином здесь, на корабле, и от этого вашему величеству уж никак нельзя отказаться.

Перед таким сердечным радушием не мог король устоять и согласился. Князь, простившись с ним, поспешил на берег и распорядился доставить ужин со всею посудой на корабль да предупредить Бродяжку, чтобы к концу ужина она вошла с пеньем какой-либо утешительной песенки, подходящей для короля в его скорби, и чтобы сказали ей — коль сумеет она развеселить гостя, он, князь, обещает освободить ее из рабства. Все было приготовлено, и с наступлением вечера король Аполлоний и князь Палимед уселись за стол; яства им подносили княжеские слуги и эфесские дворяне столь чинно и торжественно, что король хоть и не повеселел, но был изумлен и тронут. Когда подавали последнюю перемену, вошла Бродяжка со своим серебряным бубном и под звон бубна спела песню, предназначенную для короля Аполлония.

ПЕСНЯ

Пусть душа возвеселится

Вопреки судьбине злой!

Знай, когда не ждешь, порой

Горе в радость обратится.

Грудь твою гнетет кручина,

Глядь, блеснул вдруг счастья свет,

А блаженства сладкий бред

Часто горестей причина.

Что с тобой ни приключится,

Ты хвалу Творцу воспой!

Знай, когда не ждешь, порой

Горе в радость обратится.

Столь приятна и утешительна была эта песня для короля Аполлония, что, посветлев лицом, приказал он дать певице сто эскудо и спросил, какого она звания, где родилась и чем живет. Тогда Бродяжка положила бубен и, взяв в руки гитару, ответила на его вопросы следующим романсом.

РОМАНС

На земле меня носила[319]

Мать, а родила на море

И от злополучных родов

Душу богу отдала.

Бедную в парче, в короне,

Как пристало королеве,

Положили в гроб, и тихо

Гроб волна вдаль понесла.

В Тарс отец отвез малютку

И семье друзей давнишних

Передал на воспитанье,

Беспечально я росла;

Нянюшку отец оставил,

Чтоб меня оберегала,

Гелиат добро внушал мне

И учил чуждаться зла.

Мне четырнадцать минуло —

Возраст нежный и цветущий,—

Как, меня оставив в горе,

С горя няня умерла.

Гелиатову супругу

Дионисью грызла злоба,

Что я дочь ее родную

Красотою превзошла.

И, призвав раба, коварно

Погубить меня велела,

Но я к статуе припала

И тем жизнь свою спасла.

Статую отцу во славу

Тарс поставил благодарный.

Под опекой Теофила

Новый дом я обрела.

Но Фортуна, свирепея,

Не хотела дать покоя:

Я Амура стала жертвой.

Хоть пред ним светлей стекла.

Теофила сын влюбленный,

Серафим, пылая страстью

Безнадежной, ибо дочкой

Королевской я слыла,

Умыкнуть меня задумал,

И, когда гуляла в роще,

Потащили меня в лодку,—

Тщетно помощь я звала.

В море взяли нас корсары,

Похитителей убили,

Поплыла пустая лодка

Без ветрил и без весла.

А меня, в Эфес доставив,

Продали корсары в рабство.

Не скупился Лений-сводник,

Хоть цена и не мала.

Лений ныне мой хозяин,

Мой всевластный повелитель,

Чтобы честь спасти, я выкуп

Каждый день ему несла.

Если ж денег не достану,

Не уйти мне от бесчестья,

В доме гнусном жить заставят,

Чтобы девкой я была.

О король великодушный,

Все тебе я рассказала,

Ныне знаешь достоверно,

Кто я, где и как жила.

Помоги ж, чтоб из вертепа

Девой чистой я ушла!

С величайшим волнением слушал король Аполлоний этот романс; слезы выступили на его глазах от радости, когда он начал догадываться, что Бродяжка — его дочь. Едва она умолкла, король спросил, какое она носит имя, и, услыхав, что зовут ее Политания, поднялся с раскрытыми объятиями и, целуя ее, молвил:

— Да, несомненно, ты — дочь моя Политания, которую я полагал погибшей.

Девушка с глубоким смирением упала перед ним на колени и поцеловала ему руку, а он благословил ее и попросил князя Палимеда, чтобы тот поскорей вернулся в город и приказал сшить его дочери парчовое платье и приготовить драгоценные украшения; он, король, желает, чтобы эту ночь Политания провела на корабле, но обещает утром сойти вместе с нею на берег и прогуляться по городу, раз господь ниспослал ему столь великое счастье и он снова обрел дочь. Сердечно радуясь, князь возвратился в город, приказал к утру сшить платье, приготовить драгоценности и белого иноходца для Политании да могучего коня в роскошной сбруе для короля Аполлония, а кроме того, велел позвать Ления-сводника, намереваясь уплатить ему ту сумму, какую Лений отдал за Бродяжку; но Лений наотрез отказался ее отпустить, и разгневанный князь распорядился бросить его в темницу.

И вот когда поутру король Аполлоний и его дочь Политания, оба в роскошных одеждах, сошли на берег, грянул залп из всех пушек[320], что были на кораблях, — казалось, земля вот-вот разверзнется, — а когда королевна на белом иноходце и король на своем коне направились к городу, затрубили трубы, загремели барабаны. О, как весело было слушать эту музыку и глядеть на нарядных рыцарей и капитанов да на празднично разодетых горожан, сбежавшихся полюбоваться на Бродяжку в сиянии славы и величия!

Весть о том, что Бродяжка оказалась дочерью короля Аполлония, быстро разнеслась в народе и вскоре дошла и до монастыря, где жила королева Сильвания. Обрадовалась королева и, взойдя в сопровождении всех монахинь на хоры, возблагодарила бога за сохранение жизни ее дочери и супругу, и все пропели «Te Deum laudamus»