Европа в средние века - [22]

Дыхание весны ощущалось в порыве торжествующего оптимизма, позволившего, наряду с добычей, захваченной у неверных, и доходам от торговли, роскошно украсить собор в Пизе, построенный по романским образцам, а в Палермо перестроить в византийском и мавританском стиле дворцы монархов — владык моря и его сокровищ. Оно еще сильнее ощущалось в глубокой духовной революции, постепенно приводившей к осознанию того, что грех гнездится в каждом человеке, что он сам, лично должен стремиться от него очиститься, что он не может передоверить это другим, и что с этой целью он должен внимать Евангелию. Св. Бернар, и в этом состоит его подлинная победа, изгнал чудовищ и укротил воображение. Фигура, олицетворяющая зло на портале собора в Отене, уже не является ни сиреной, ни химерой. Это женщина, очень красивая, соблазнительная и греховная, и вполне сознающая это. Св. Бернар в своих проповедях призывал в Везле ко второму крестовому походу. Он проповедовал перед великолепным скульптурным ансамблем, образцом монастырского искусства клюнийского толка, но воплощавшим уже дух нового христианства. На тимпане церкви Св. Мадлены, в которой поклонялись мощам этой женщины, бывшей когда-то грешницей, но которую возлюбил Иисус, изображен Христос, восседающий во славе. Он является источником света, исходящего от его рук, света животворящего. Не удерживаемого уже под спудом, не схороненного в криптах тысячного года, как это было еще в отгороженной от мира роскоши клюнийского монастыря, не хранимого вдали от людских толп, каким был этот свет в уединении цистерцианских монастырей, где он просвещал лишь немногих достигших совершенства. Этот свет струился повсюду, расходился во все стороны, овладевая миром в его обоих измерениях — пространственном и временном — до самого края земли и до конца света. Действительно, излияние света не откладывается на потом, не отодвигается в неопределенное будущее, как в Апокалипсисе. Свет не ожидают, отказываясь от него в настоящий момент. Он здесь и сейчас. Его Царство может быть от мира сего. Оно создается людьми — апостолами. Людьми, которые были не монахами, но пастырями, закваской в массе теста, вовсе не отшельниками, но людьми идущими по большой дороге и говорящими с народом. Посланцами учителя, призванными нести его слово. Следует видеть в тимпане церкви в Везле символ важного момента в европейской истории, момента отхода, знак настоящего разрыва [с традицией], который не означает возврата к прошлому, как это было в случае попыток обновления империи или цистерцианской реакции, но напротив, решительный прорыв к новому времени. Под водительством Бога, о котором провозглашено, что Он есть Свет.

Свет, вечно лучащийся божественный свет, льющийся на создания, в которых таинственно соединяются материя и дух, такова идея, лежащая в средоточии эстетики Сен-Дени. Под ее влиянием Сюжер, аббат Сен-Дени, пожелал уменьшить до возможно малых пределов место в храме, занимаемое стеной, сделать стены как бы пористыми, полупрозрачными. С этой целью он полностью использовал возможности пересечения ребер стрельчатых арок, этой уловки строителей, к которой цистерцианцы прибегали лишь как к средству усилить прочность здания. В результате лучи света широким потоком проникают вовнутрь, и Сюжер стремится придать этому вторжению характер ослепительного триумфа, заставив лучи сиять всеми красками драгоценных камней. Поистине, это был звездный час витражей.

Храм, построенный по такому замыслу, славил одновременно и Царя Небесного, и короля Франции. Сюжер был монахом, но ставил монашество на службу государству, переживавшему тогда период отрочества — монархическому государству. Служа ему, он соединял все новое и лучшее в области эстетики, что появлялось в различных провинциях королевства: монументальные скульптуры церквей Юга, искусство изготовления изделий из эмали и бронзы в долине Мёз, на Севере, восходящее к традициям каролингской эпохи. Тем самым он развивал традицию Клюни и резко отступал от линии Св. Бернара. Причем все это происходило именно в период расцвета клюнийского искусства и пробуждения цистерцианского духа. Воссоздавая эту эпоху буйного цветения, брожения идей, неистового поиска, следует постоянно иметь в виду, что все эти произведения рождались в одно и то же время. Между аббатством Клюни, строительство которого с трудом было завершено к ИЗО году, аббатством в Фонтене, построенном за несколько лет после 1135 года, церковью в Везле, скульптурный тимпан которой датируется теми же годами, церковью аббатства Сен-Дени, портал и апсиды которой начали перестраиваться именно в это время, между периодом зрелости искусства, которое мы называем романским и первыми проявлениями нового стиля, называемого готическим, временная дистанция не больше, чем между Пикассо, Матиссом и Боннаром или Марселем Дюшаном. Итак, историческая синхронность, но в то же время отсутствие согласия и даже противостояние. Но при этом у всех одинаковое стремление к внутренней чистоте, к внешнему благородству; гармония души и тела, участников воплощения. В этом смысле Сюжер воспринял идейную схему согласования Ветхого и Нового Заветов, которая уже послужила опорой для иконографии порталов в Хильдесгейме. Однако интонация изменилась: к этому времени крестовый поход высветил важность телесной жизни Христа. Изображение древа Иессеева на одном из витражей хоров в церкви аббатства Сен-Дени представляет тело Иисуса как вершину рода, символизируемого высоким стволом, выходящим из чрева [спящего] человека, чей сок, устремляясь вверх от цветка к цветку, питает ряд поколений — звеньями этой живой цепи являются цари Иудейского царства. Однако современники, глядя на витраж, узнавали в лицах иудейских царей черты короля Франции. А на вершине этого животворящего восхождения — лик Христа, лучезарный, источающий повсюду вокруг семь даров Святого Духа, представал как символ всякого расцвета.