Европа в средние века - [14]

«Агнец снял первую печать, и я увидел коня белого, и на нем всадника, имеющего лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный. И когда Он снял вторую печать, вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы [люди] убивали друг друга; и дан ему большой меч. И когда Он снял третью печать, вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей. И когда Он снял четвертую печать, я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть». Так видел я в видении коней и на них всадников, которые имели на себе брони огненные, гиацинтовые и серные; головы у коней как головы у львов, и изо рта их выходил огонь, дым и сера; а хвосты их были подобны змеям, и имели головы, и ими они вредили. От этих трех язв, от огня, дыма и серы, выходящих изо рта коней, умерла третья часть людей. Саранча была подобна коням, приготовленным на войну; и на головах у ней как бы венцы, похожие на золотые, лица же ее — как лица человеческие; и волосы у ней — как волосы у женщин, а зубы у ней были как у львов. На ней были брони, как бы брони железные, а шум от крыльев ее — как стук от колесниц, когда множество коней бежит на войну; у ней были хвосты, как у скорпионов, и в хвостах ее были жала; тогда погибла всякая плоть, движущаяся по земле: птицы, скот и дикие звери; все кишащее на земле и все люди; все имевшее дыхание жизни в ноздрях своих; все жившее на тверди земной умерло; и вот, большой красный дракон, и хвост его увлек с неба третью часть звезд и поверг их на землю; и (тогда) произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли и не нашлось уже для них места на небе; Ангел обуздал дракона и сковал его на тысячу лет. И вот, (увидел я) великое множество людей, которого никто не мог перечесть, стоящих перед престолом и перед Агнцем с пальмовыми ветвями в руках своих. И Ангелы, стоявшие вокруг престола и четырех животных, пали пред престолом на лица свои, и поклонились Богу, говоря: «Аминь! благословение и слава, и премудрость и благодарение, и честь и сила и крепость Богу нашему во веки веков! Аминь.»

Для людей, не сумевших порвать со всем [миром] и укрыться в монастыре, все же существовало средство смыть свои грехи и заслужить благосклонность Бога; это было паломничество. Нужно было оставить свой дом, родных, осмелиться выйти из сеююни покровительственной поруки, проделывать долгий, в месяцы и годы, путь. Паломничество было формой покаяния, испытания, средством очищения, подготовкой к Судному дню. Это был также и символ: отдать швартовы и взять курс на Ханаан было как бы прелюдией к земной смерти и обретению другой жизни. Паломничество было и удовольствием: путешествие по далеким странам доставляло развлечение удрученным серостью этого мира. Путешествовали группой, компанией приятелей. И, отправляясь в Сантьяго-де-Компостела или в Иерусалим, рыцари брали с собой оружие, рассчитывая слегка потеребить неверных; в ходе таких путешествий и оформилась идея священной войны и крестовых походов. Паломничество мало чем отличалось от путешествий, периодически предпринимавшихся рыцарями, спешившими на службу при дворе сеньора. Только на этот раз речь шла о службе другим сеньорам — святым. Их мощи покоились здесь и там, в криптах монастырей. И паломники шли из монастыря в монастырь, где их принимали, кормили, наставляли.

Монастырская проповедь использовала страх перед Судом. Ее главное содержание воспроизведено в скульптурных изображениях, выполненных в начале ХП века в наиболее богатых аббатствах и украшавших порталы базилик. На них обычно изображен Всевышний в роли Судии, отделяющий широким, диагональным, неумолимым движением рук, как это можно увидеть на тимпане церкви в Конке, избранных, к которым поднята Его правая рука, от прочих — левая Его рука опущена, она несет наказание и навсегда отделяет зерна от плевел, которые в этом мире пока еще безнадежно перемешаны. Справа от Христа — лоно Авраамово, обитель мира, уравновешенные ритмы гармоничной архитектуры. С противоположной стороны — порок и мучения, судорожные жесты, хаос. Идет отбор. Сквозь сито проходит лишь то, что чисто, нечистота же и скверна человеческая остаются во тьме внешней; сито — это именно то, чем желает быть монастырь, и именно эту его роль стремится показать монастырское искусство и архитектура монастырей. Переступив порог, сделав шаг, предвосхищающий кончину и в то же время конец света, паломник переносится в иную, лучшую часть мира. Позади оставлены безобразие и страдание. Несколько тоньше, не так прямолинейно, как это делают скульптурные изображения портала, внутреннее расположение и убранство церкви призывают выйти за пределы своего «я» и, шаг за шагом приближаясь к этому сокровенному чуду, к священной раке, постепенно отрешиться от бренной человеческой оболочки. В раке хранится то, что осталось на земле от святого, этого друга великого Судии, его помощника, надежного заступника, чье расположение следует заслужить. Именно для этого странник пришел сюда, проделав столь утомительный путь; он должен поклониться святому, побыть краткий миг с ним, в его доме. Добиться разрешения провести здесь ночь. Ожидать под этими сводами возврата дня, освобождения, рассвета, который, возможно, окажется зарей последнего дня, дня великого исхода в сопровождении трубного гласа.