Европа-45. Европа-Запад - [16]
— Нет,— покачал головой Дулькевич.— Паново оружие мне не подходит.
— Ну, как знаете,— пожал плечами Михаил и двинулся дальше.
Углубившись в лес, он снова оглянулся и увидел, что Дулькевич все еще стоит на месте. Михаил приветливо махнул ему рукой и больше не оглядывался. Одного товарища послала ему судьба, да и тот, видишь, оказался из тех, кому фунт панского гонора дороже, чем тонна искреннейшей человеческой приязни. Чертов пан!
Тихий, еле слышный треск заставил Михаила остановиться. Он снял предохранитель и направил автомат туда, откуда донесся подозрительный звук. За Скибой кто-то гнался. Частый топот за кустами слышался яснее, ближе, человек тяжело отдувался. Едва успел Михаил стать за дерево, как в девяти шагах от него вырвался из-за кустов пан Дулькевич и понесся дальше.
— Пан Дулькевич! — позвал Михаил.
Он совсем забыл о том, что малейшая неожиданность вызывает в организме Дулькевича шоковое состояние. Забыл и чуть не поплатился за это.
Дулькевич вмиг обернулся, выбросил вперед правую руку и пальнул из парабеллума.
— Да ты что, спятил? — в сердцах крикнул Михаил, прячась за дерево.— Как шарахну из автомата, мокрого места не останется!
Шок у пана Дулькевича прошел так же быстро, как и возник. Майор опустил пистолет и виновато потупился, не отваживаясь подойти ближе.
— Откуда у вас эти привычки старого дуэлянта? — все еще в гневе сказал Скиба.— Палите, как в собственном тире в графском имении. Какого черта вы здесь носитесь?
— Я иду в том направлении, которое мне подходит,— заявил майор.
— Насколько я успел заметить, вы не идете, а бежите, как молодой лошак.
— Я поспешаю.
— Кроме того, именно в этом направлении иду все-таки я.
— Нет, я!
— Тогда, чтобы не разводить дискуссий относительно приоритета и прочих деликатных вещей, я даю вам возможность продолжать поход в избранном вами направлении.
— А вы? — быстро спросил Дулькевич.
— О, для меня в этой миленькой стране тысячи дорог,— успокоил его Скиба.
Он свернул немного в сторону и быстро пошел вперед, не останавливаясь и не оглядываясь. Некоторое время было тихо, потом послышался треск сушняка и тяжелое посапывание Дулькевича.
— Так это снова вы, товарищ? — притворно удивился Михаил.
— Пан! —крикнул майор.— Не товарищ, а пан!
— Так это, значит, вы, пан Дулькевич?
— Ну я, а что? Может, вы мне запретите идти туда, куда я хочу?
— Зачем же запрещать? Однако, если вы не забыли, перед этим я уговаривал, убеждал вас идти вместе, а вы упирались.
— Я не был уверен, что мы пройдем «линию Зигфрида». Кроме того...
— Кроме того?
— Кроме того, я не хотел жертвовать своей свободой.
Пан Дулькевич отвернулся и замолчал. Даже по его спине было видно, как он страдает. Здравый смысл подсказывал: «Придерживайся этого веселого и смелого украинца», а гонор нашептывал: «Ты, майор Войска Польского, и пойдешь в услужение?! Кто-то тебе будет приказывать, будет тебя притеснять?!»
«А, к дьяблу тот гонор!»
— Я хочу идти вместе с паном. — Дулькевич смело взглянул на Михаила. — Надеюсь, мы сможем понять друг друга?
— Вот моя рука, — сказал Михаил. — Рука и слово советского гражданина, что буду помогать вам всегда и никогда не брошу в опасности.
— Слово чести!— торжественно проговорил Генрих Дулькевич, сжимая руку Михаилу.
Руки у обоих были худые-худые, даже словно бы светились. Кожа, кости и жилы. Однако оба они знали: пока в этих руках есть хоть капля силы, они будут нажимать на спусковые крючки и бить, бить фашистов.
— Теперь один маленький процедурный вопрос, — сказал Михаил.
— Прошу, — любезно поклонился Дулькевич.
— Раз здесь собралось двое вооруженных людей, то, очевидно, речь будет идти не просто о сотрудничестве на параллельных курсах, а о прочном союзе?
— Да, — подтвердил Дулькевич.
— И раз уж вы присоединились ко мне, то это, полагаю, свидетельствует о вашей готовности слушаться меня, как слушаются солдаты своего командира.
— Да.
— Однако я хотел напомнить пану, что я лейтенант, а пан — майор.
— О, ерунда! — махнул рукой Дулькевич. — Я был майором ровно сорок три минуты. Когда в сентябре тридцать девятого года на нас напали немцы, я был обыкновенным коммерсантом и занимался поставками военного снаряжения для нашей армии. В тот самый день, когда все должно было кончиться, меня вызвал знакомый генерал и уведомил, что я не просто коммерсант Генрих Дулькевич, а майор Войска Польского. Пока я доставал себе мундир, пока подгонял его, пришло известие о капитуляции. Да что тут рассказывать! Пан видел, как я стреляю.
— Я не успел рассмотреть,— засмеялся Михаил.— Приходилось думать об укрытии.
— Еще раз прошу извинения, пан командир, — поклонился Дулькевич.
УПАВШИЙ С НЕБА
Прадед Юджина Вернера по рождению не был американцем. Он был чистокровным немцем из Пфальца. К тому же, как свидетельствуют некоторые факты из его жизни, неплохим немцем: после неудачной попытки свергнуть монархию в Германии в 1848 году среди изгнанников, простившихся с отчизной, оказался и Иоганн Вернер. Ему было суждено увеличить число американских немцев еще на одного.
Прадед не добился особых успехов на новой родине. Деду повезло больше, и, умирая, он оставил отцу Юджина немного денег, на которые удалось купить небольшую ферму в штате Висконсин. Это был типично немецкий штат. Здесь жили люди, говорившие между собой на языке, который звучал на Эльбе и Рейне, люди эти любили пиво, жирную еду, глиняные трубки после обеда и беседы о международной политике. В милуокском ресторане «Швабенгоф» можно было съесть сосиски, которые ничем не уступали знаменитым франкфуртским. Особенно славился ресторан своей запеканкой из лапши с курятиной, причем кур растили здесь же, в штате, на фермах, которые напоминали баварские или вестфальские хуторки.
Видный украинский романист Павло Загребельный, лауреат Государственной премии СССР и Государственной премии УССР имени Т. Г. Шевченко, в своем новом романе «Роксолана» повествует об удивительной судьбе украинской девушки Настасьи Лисовской, угнанной в XVI веке с Украины и проданной на стамбульском невольничьем рынке в рабство.Обладая блестящим умом, необыкновенной силой воли и привлекательной внешностью, она из бесправной рабыни стала женой султана Сулеймана Великолепного (Завоевателя) — самого могущественного султана Османской империи.Овладев вершинами тогдашней восточной и европейской культуры, эта знаменитая женщина под именем Роксоланы вошла в историю и играла значительную роль в политической жизни своего времени.
Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.
Библиотека проекта «История Российского Государства» — это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники мировой литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков.Продолжает Библиотеку легендарный роман Павла Загребельного «Евпраксия». Это история русской княгини, девочкой-подростком очутившейся на чужбине и отданной в жены немецкому маркграфу. Самым невероятным образом Евпраксия стала королевой Священной Римской империи Адельгейдой...Роман Павла Загребельного — увлекательное художественное исследование человеческих судеб, каждая из которых не утратила значение и сегодня.
Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.
Вы держите в руках знаменитый роман о Хуррем! Книга повествует об удивительной судьбе славянской девушки, украденной в XVI веке и проданной на стамбульском невольничьем рынке в рабство. Обладая блестящим умом, необыкновенной силой воли и привлекательной внешностью, она из бесправной рабыни стала женой султана Сулеймана Великолепного — самого могущественного правителя Османской империи.Действие романа разворачивается на фоне событий, произошедших после казни близкого друга султана — Ибрагима-паши. Главная героиня — Хуррем Султан (Роксолана) — борется за свою любовь с очередной соперницей, иранкой Фирузе.
Исторический роман известного писателя П. А. Загребельного (1924–2009) рассказывает об удивительной судьбе украинской девушки Анастасии Лисовской, захваченной в плен турками и, впоследствии, ставшей женой султана Сулеймана Великолепного. Под именем Роксоланы она оставила заметный след в политической жизни своего времени.Книга также выходила под названием «Роксолана. В гареме Сулеймана Великолепного».Перевод: И. Карабутенко.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.