Евреи в русской армии: 1827-1914 - [27]
Вслед за этим Военное министерство попыталось приспособить требования еврейской традиции к армейским условиям. Новый закон проводил тщательнейшее разграничение между видами работ, дозволенных и запрещенных еврейским солдатам в праздники первого и второго типа. Военная бюрократия продемонстрировала недюжинное усердие, проницательность и глубокое понимание ключевых вопросов еврейской традиции, введя строгое разграничение между праздниками, имеющими статус шаббата, и полупраздниками в статусе йомтов. В полупраздники запрещалось использовать евреев на определенного типа работах, включающих строительство, заводской труд, ремесленное дело, письмоводительство, верховую езду и др.; наоборот, разрешались разведение огня, убой скота, чистка обмундирования и амуниции, ведение ружейной стрельбы, перенос вещей с места на место и др. Некоторые правила тем не менее противоречили духу еврейского Закона. Так, уложение ограничивало время отправления службы любого полупраздника до двух часов в день и, кроме того, запрещало евреям отмечать любые праздники, не включенные в реестр. Евреи были вынуждены решительно сократить традиционную службу по таким праздникам, как, например, Новый год, когда иудейское богослужение обычно длится от четырех до пяти часов.
Законы о праздниках были несколько видоизменены в январе 1847 г. Список праздников, их классификация в зависимости от дозволенной и запрещенной работы, а также время, выделяемое для совершения общественного богослужения, были оставлены без изменений, за исключением Песаха, о котором упоминалось как о восьмидневном празднестве, отличающемся особым ритуалом и запретами в первые и последние два дня. Кроме того, Инспекторский департамент Военного министерства издал специальный календарь еврейских праздников, предназначенный для распространения среди полкового и корпусного командования>{195}. Были также введены новые ограничения для соблюдающих шаббат: по субботам их освобождали от работ, однако им предписывалось нести строевую службу. Этот закон закрепил противоречие между правами еврейских рекрутов и правилами, которыми руководствовалось начальство. В результате оказалось, что, с одной стороны, еврейские солдаты могут пользоваться правом отправлять обряды веры, а с другой — их ожидало неминуемое наказание за нарушение воинской дисциплины, пусть даже и вызванное желанием соблюдать традицию. Смысл этого противоречия был очевиден для непосредственного командования: права были дарованы исключительно «с позволения военного начальства», в то время как ограничительные правила требовали неукоснительного подчинения: евреи «были обязаны привлекаться» на любые работы в выходные дни. Новое уложение давало еврейским рекрутам некоторые привилегии — и немедленно отнимало их. Это противоречие, заложенное еще в Уставе 1827 г., создало благоприятные условия для начальственного самоуправства>{196}.
Закон и праксис
В отличие от своего отношения к кантонистам, Николай I все же покровительствовал религиозной свободе еврейских солдат и не ограничивал исполнение ими ритуала. В марте или мае 1844 г. он получил донесение из Ревеля: крупный армейский чин жаловался на местное военное начальство, позволяющее нижним чинам из евреев уходить на праздники в кагал (т. е. в местную еврейскую общину или синагогу). Николай ответил: «Никто не может препятствовать еврейским чинам исполнять обряды их веры»>{197}. А затем распорядился: «Пусть ходят в синагогу без изменения»>{198}. В то же время совершенно очевидно, что на местах никакой единой системы отправления еврейскими рекрутами обрядов веры не существовало: степень их религиозной свободы зависела от времени, места, расположения местного начальства, происхождения и упорства самих еврейских рекрутов. Совершенно неожиданно документы военных уголовных процессов позволяют проследить, каким образом этот закон работал (или не работал) в реальной действительности. Поразительный тому пример — уголовное дело барабанщика Пейсиха Шкабло:
Барабанщик Пейсих Шкабло, числясь в барабанной роте 2-го учебного карабинерного полка, находился постоянно в команде мастеровых, которою заведовал поручик того же полка Ефремов. Офицер этот, 29 сентября 1845 г., во время дозволенного отправления нижними чинами из евреев богослужения по их обрядам (еврейский Новый год. — Й. П.-Ш.), войдя в отведенную им полковым командиром моленную (где в обыкновенное время помещались мастерские), с ругательством и непристойными словами приказал всем выйти вон, а мастеровым сесть за работу; но, видя, что евреи, занятые своим богослужением, не исполняют его приказания, призвал до 20 челов. плотников православного исповедания и с помощью их и фельдфебеля команды мастеровых Третьякова выгнал всех молившихся вон; при сем сам Ефремов гасил и ломал свечи, рвал с молившихся одежды, сбил с ног служившего за «жреца» (
