Евреи в блокадном Ленинграде и его пригородах - [94]
Иду мимо Филармонии. На двери объявление: «Ввиду болезни 14 артистов оркестра Радиокомитета симфонический концерт, назначенный на 28 декабря, переносится на 4 января 1942 г. Билеты со штампом 28/ХП действительны на 4/1». Заболели – это эвфемизм, замена слова дистрофия, которое, видимо, публично запрещено поминать.
Вернусь к дневниковой записи 1 января 1942 года, когда я вышел из дому и направился в Пулково. Город стал просыпаться.
Снова много людей на улицах. Скользят, падают. Люди с салазками, большими и детскими. На салазках везут вещи, какие-то узлы. Но чаще – длинные спеленутые фигуры покойников. Детские трупики на маленьких саночках. А вот двое детских санок цугом, и на них «взрослый» гроб. Но чаще без гроба, а завернутое в самодельный саван тело. На Невском, у Штаба видел вчера длинного мальчишку с кусочком хлеба в руке, – тень ребенка, – худой, огромные трагичные глаза, бледность, несмотря на мороз… В домах холод, темно, горят коптилки. Их след на многих лицах – сажа. Продовольственный вопрос – самый насущный не только в городе, но и в армии. Командир, комиссар и нач. штаба полка вместо того, чтобы заинтересоваться плутовством на кухне, нашли легчайший способ разрешения вопроса – устраниться. Создали отдельную кухню на КП, на трех человек. Вход туда воспрещен. Конечно, у нас, на переднем крае, лучшее питание, чем тыловых частей, городской обороны, не говоря уже о жителях. Но все же вопросы еды на первом месте. Люди слабеют. Идут, пошатываясь от слабости. Ходишь по окопам. Зима, метель, стужа. У бруствера стоит боец, полу замерзший, через несколько десятков метров – другой, третий… В блиндажах два-три человека обогреваются… Вероятно, это было время, когда гитлеровцы могли прорвать линию обороны. Но Гитлер решил Ленинград «выголодать» (aushungern), чтобы он сам упал в его руки. Кроме того, немцы устали, повыдохлись. Сказались неудачи и на других фронтах, главным образом под Москвой.
Вот провели раненого. Вот провезли еще одного на санях. Сани – детские салазки, навек связали себя с Ленинградским фронтом, где нет лошадей, нет сил, кроме человека – самого выносливого из животных. Все на себе: пища, раненые, свертки, патроны, орудия и т. д. и т. д.
Вспоминается, что в эту зиму – очень морозную – плохо спасала от холода одежда – подшлемники вязаные, жилеты теплые под шинелью, сапоги, набитые газетами, и даже валенки и полушубки, когда появились. Организм был очень ослаблен. Не надолго согревали и «наркомовские» сто грамм. Слабыми, едва державшимися на ногах приходили из города немногочисленные подкрепления. В городе – и в госпиталях – было еще хуже. Помню, гляжу я на вереницу – человек двадцать пять – медленно бредущих по Пулковскому шоссе солдат. И вдруг один из солдат падает… Ни выстрела, ни разрыва… Подошли к нему – мертвый. Он умер от слабости – не выдержало сердце. И такие случаи были не единичными.
15 и 16 января 1942 г. была неудачная операция. Запись, сделанная в эти дни, отразила общее мнение, которое бытовало тогда.
Снова наступление растопыренными пальцами и минус десятка три человек, а Кокколево остается недосягаемым».
И итог: 5—6, 20—26, 31 декабря 1941 года и 1, 15—16 января 1942 года ничего. Кто-то сказал: «разменивают по мелочам полк».
Да, еда – вот главная тема разговоров у нас (не говорю уже о голодающем городе) … Там суп такой-то… Там мясо достали… повар такой-то жулик… комендант взял себе лучшие куски…
У нас уже пошел шестой месяц блокады. За месяцы недоедания организм поиздержался, и ощутительнее, чем обычно, реагирует желудок, больше требуется на восстановление сил.
Полный текст воспоминаний можно прочитать в книге:
Рабинович М. Б. «Воспоминания долгой жизни» (Фонд регион. развития С.-Петербурга, Европ. ун-т С.-Петербурга. – СПб.: Европейский дом, 1996).
Финкельштейн Иосиф, инженер. «И грянул бой – смертельный бой»
Прошлое всегда живет в нас.
Лев Толстой
С весны 1941 года чувствовалось дыхание большой, надвигающейся войны. В Ленинградском НИИ-9, где я тогда работал старшим инженером, стали проводить занятия по ПВО. После работы во дворе института мы рыли щели, по полчаса сидели в противогазах и делали вид что трудимся. Так мы готовились к работе в условиях газовой атаки. Всем выдали противогазы и обязали носить их всегда с собой. Считалось, что немцы в первые же дни войны начнут травить нас газами. В середине июня я получил повестку с требованием явиться в военкомат в начале июля. Не ожидая получения новой повестки, ранним утром 23 июня я отправился в военкомат и встал в очередь к дежурному, за путевкой на войну. Шум, гам, многоэтажный мат. С какими-то бумажками из комнаты в комнату мечутся, как очумелые: капитаны, майоры, лейтенанты. Чувствуется растерянность, озабоченность первыми туманными сообщениями с театра военных действий и нервное напряжение. Прочитав мою повестку, дежурный в чине майора начал на меня кричать: «Тут же ясно сказано, когда вам надлежит явиться, вы что, неграмотный? Отходите и не мешайте работать». «Но обстоятельства изменились, война уже началась. Я хорошо знаю немецкий язык и могу работать переводчиком», – говорю я. Но майор меня не слушает и продолжает орать: «Отходите и не морочьте мне голову, мать вашу так».
Эта монография собирает и анализирует все доступные материалы относительно истории и судьбы евреев в небольшом штетле (местечке) Мстиславль в Белоруссии — от первого известного еврейского присутствия в штетле несколько сотен лет назад к трагическим дням Холокоста. История еврейской общины Мстиславля описана не в изоляции от общей истории Мстиславля, но как часть истории этого города. Монография описывает жизни и достижения удивительно большого количества известных мстиславских евреев, которые сделали большие улучшения научных и социальных теорий во многих областях человеческих знаний.
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
Впервые в отечественной историографии предпринята попытка исследовать становление и деятельность в Северной Корее деспотической власти Ким Ир Сена — Ким Чен Ира, дать правдивую картину жизни северокорейского общества в «эпохудвух Кимов». Рассматривается внутренняя и внешняя политика «великого вождя» Ким Ир Сена и его сына «великого полководца» Ким Чен Ира, анализируются политическая система и политические институты современной КНДР. Основу исследования составили собранные авторами уникальные материалы о Ким Чен Ире, его отце Ким Ир Сене и их деятельности.Книга предназначена для тех, кто интересуется международными проблемами.
Наконец-то перед нами достоверная биография Кастанеды! Брак Карлоса с Маргарет официально длился 13 лет (I960-1973). Она больше, чем кто бы то ни было, знает о его молодых годах в Перу и США, о его работе над первыми книгами и щедро делится воспоминаниями, наблюдениями и фотографиями из личного альбома, драгоценными для каждого, кто серьезно интересуется магическим миром Кастанеды. Как ни трудно поверить, это не "бульварная" книга, написанная в погоне за быстрым долларом. 77-летняя Маргарет Кастанеда - очень интеллигентная и тактичная женщина.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.