Евразийка - [6]

Гроб с телом не интересен:

Пробка из трупов? В урну их, Смех на котурнах:

Гони катафалк –

Фак ему, фак!

Город рассеял мрак,

Город вечно живых,

Цепких и молодых,

Город острых клыков,

Город борзых щенков,

Оступился и в топку,

Пила или мышеловка,

Это только кино!

А в крови у метро

Умирать смешно?

Городская окалина

Оградка с окраины…

Оглушит известьем тяжёлым,

Станешь вмиг прокажённым.

ОДНОКЛАССНИКАМ

В стаканы крепкого вина

Добавит дождь небесный градус.

Поёт натянуто струна,

И душу трогает усталость.

Вдруг первомайским холодком

Остудит теплую полянку,

Но расторопным матерком

Не превратить застолья в пьянку.

Мы пожалеем не себя,

А той весны далекий трепет,

Где нами выбрана стезя,

Где нас судьба еще не треплет.

Успеем вспомнить и забыть

Бахвальство молодости зоркой.

Приучены устало жить…

Но за такой вот самоволкой,

Когда разбужена весна,

И, кажется, что все осталось…

В стаканы красного вина

Добавит дождь небесный градус...

УКОРОТ

Как Христос, умирал у нас каждый боец!..

Виталий Григоров

Пусть мы не верили в Христа, Мы жили по его законам,

Пусть строй не тот, но вера та, Был наш Иисус краснознамённым!

Мы верили, что гнёт падёт,

И каждый от рожденья равен,

И Коммунизма рай придёт,

Эксплуататор обезглавлен.

По совести вступали в бой,

По совести пахали землю,

Мы шли святыми за Тобой,

Молитве лозунговой внемля.

Сейчас мы верим во Христа,

Так говорят с телеэкранов,

Но пашня прежняя пуста,

Все заповеди для баранов!

Ты говорил: «Не укради!»

Они воруют поголовно!

Ты повторял им: «Возлюби!»

Но любят только биллионы!

Жирует Золотой Телец

На ниве прежнего Колхоза,

Банкиры-вши стригут овец,

Кредитным подкормив навозом.

И идеологи ЦК

Поспешно облачились в рясы,

Пристроят рыхлого сынка

Туда же бонзы-лоботрясы.

Там граф, там князь, там Дух Святой

В родстве с семейкой налитой!

Христос бомжом ушёл в народ, Как прежде: бос и гол, и грязен, Страдает с нами, водку пьёт, Поднимется ли новый Разин!

Послушает его народ,

Даст негодяям укорот!

Из храмов выбьет торгашей,

Потравит дустом горстку вшей, Авось без вас, премьер-министр, Построит божий коммунизм!

***

На Дунаи Ярославнын глас ся слышит, зегзицею незнаема рано кычеть:

"Полечю - рече - зегзицею по Дунаеви, омочю бебрян рукав в Каяле реце; утру князю кровавыя его раны на жестоцем его теле".

Слово о полку Игореве

Глаза синиИ-синиИ

У моей Евфросинии!

Пелена кружевная из слёз.

Плачь на башне Россиею,

Голоси в темень сирую,

Чтобы Игорю счастье нашлось.

Пронеси над Каялою,

Над конями стоялыми

Свою песню, зегзицей в ночи.

Чтобы тучи развеялись,

Чтобы орды рассеялись,

И на тысячи лет замолчи!

МОНОЛОГ АППЕТИТНОЙ ЖЕНЩИНЫ

Варю супчик из себя в жаркой ванне, В пене булькают то ноги, то руки, Проиграв тебе себя на диване, Замочила свои прелести в супе.

Аппетитная такая и нежная,

Натурально-ароматная, свежая, Стану розовой – на скатерть клади.

Не готова я ещё, подожди…

* * *

Я подарю тебе Москву:

Её пространство вековое,

Её зелёную листву

И стук брусчатки под ногою…

Заворожённая княжна,

Чей сон под сводами невидим, Ночами сказочна она,

А днём мы дружно ненавидим:

Её вокзалы и мосты,

Глазницы окон без оправы,

Заброшенные котлованы

И горечь стриженой травы…

Москва в сияньи легковесном

Покажется совсем не тесной,

Но до рассвета лишь, увы!..

МОЛИТВА ЗАСТУПНИЦЫ

Как в зеркале в иконе отразились

Века и люди, шёпот их горячий, Заминка перед ликом аскетичным

От смерда до бездарного царя.

Пусть складки на одеждах стали жестче, Но просьбы за века не стали горше, Так неизбывна русская судьбина, Кручинится Заступница за нас.

ЕВРАЗИЙКА

1

На пластилинном серо-голубом, На неподъёмном шарике старинном

Летел в пространство сизым голубком

Мой предок дальний на коне былинном.

Волной неслась несметная орда, Смывая городки и города.

Сшибались, падали и вновь разъединялись.

Вдаль уходили - дети появлялись…

2

Я – Евразийка, всем гожусь в невесты.

В скелете тонком моим генам тесно.

Меня прабабки круто замесили

На пересылках кочевой России.

Народы в поисках всё той же лучшей доли, В таёжных приисках, на стройках и в забое.

С земных глубин вздымается порода, В одну сливается вся уймища народа.

Все вплавились в меня, сваялись и сплелись.

Такая даль во мне, попробуй, оглянись!

***

Золотое зёрнышко луны

Прорастает в чернозёме ночи.

Озёра-вёдра водой полны,

Природа–работница спать хочет.

Утром синие вскинет глаза,

Расправит плечи свои ломовые, Ветер причешет деревья-власа.

Тучные летом дни, налитые.

* * *

Памяти Каплана Ю. Г.

Иногда поэтов забивают ногами, Не каждому достаются револьвер и кинжал.

Метко поэта бьют сапогами:

«А что поэт? Кто его читал!

Кому нужны - библиотеки книжек, Миллионы тонн словесной руды...»

Люмпен ярится: «Разбавь пожиже!»

Жизнь поэта – пол-литра бурды.

НА СТОЛЕТИЕ ПАВЛА ВАСИЛЬЕВА

Не в 37-ом, а в «две тыщи девятом»

Он мог умереть на кресте не распятым.

Мог стать патриархом от литературы, Отпетым лежать в «храме номенклатуры».

Но был лишь расстрелян за час до рассвета

Глазастым и чистым, улыбчивым летом, А гранки рассыпали, вырвали с корнем, Но время пришло, мы всех вырванных вспомним.

Все песни отыщем и заново сложим, Пусть нам говорят – мир коварен и сложен.

Коль слово – поэта приводит к расстрелу, То, значит, начальство то слово задело.

Мы всех палачей назовём поимённо, Какие б над Красной не встали знамёна!