Эволюция любви - [19]

— У-у-у! Жестокая ты женщина! Но теперь я понимаю, почему ты не поддалась на мои грубые ухаживания! У меня есть конкурент в лице субтильного бледного вампира! Ну что же, хорошо, что мы пришли, надо знать врага в лицо! — и Рома мазнул меня по щеке мороженым.

— Ах ты…!! — я сделала стремительный бросок, пытаясь отомстить тем же, но Рома ловко увернулся.

— Не прыгай на своих каблуках, Ромашка, а то мы вместо фильма в травмпункт поедем, — хохотал он, уворачиваясь от моих безуспешных попыток изгваздать его мороженым.

— Ты! А ну-ка, замри на месте, дылда вертлявая, белобрысина наглая! — гонялась за ним я.

— Ой, какой позор, Лизонька! И это та самая Ромашка, которую не мог догнать ни один мальчишка во дворе, когда мы в казаков-разбойников играли! Та самая, в которую никто мячом не мог попасть, когда мы в вышибалу бились! — нагло дразнил меня он.

Я остановилась и, отвернувшись, решительно пошла в сторону входа.

— Эй, Лиза, ты что обиделась? — голос бегущего за мной Ромы был по-настоящему встревоженным. — Лиза, я не хотел! Прости меня, дурака!

И он обогнал меня, становясь прямо передо мной и пытаясь заглянуть в лицо.

— Ты такой придурок, Рома! — победно заявила я, вдавливая свое мороженное прямо ему в лоб. — И всегда на это покупаешься!

— Ах ты, маленькая гадость! — восхищенно произнес он, наблюдая сведенными в кучу глазами как мороженое медленно стекает по его носу. — Это не честно! Все твои женские штучки!

Я, видя, что капля сладкой жидкости уже готова сорваться с его носа, чисто машинально приподнялась на цыпочки и слизнула её. И тут же поняла свою ошибку. Глаза Ромы потемнели, а ноздри нервно дернулись, выдавая мгновенно изменившееся дыхание. Губы его приоткрылись, словно в ожидании, и он нервно сглотнул.

— Черт, извини! — прошептала я отступая. — Это случайно вышло!

— Да ладно, не извиняйся, — усмехнулся он, кривя свой красивый рот. — Это было действительно приятно. Просто не хочу нарушить своё обещание, а когда ты так близко весь мой самоконтроль летит к черту.

— Давай пойдем, умоемся, а то сейчас в зал пускать уже будут, а мы все липкие, — сказала я, отводя взгляд и чувствуя сильное стеснение в груди и новый прилив тяжести внизу живота.

Рома только молча кивнул.

Билеты он купил на диваны в конце зала. Едва выключили свет и пошла реклама, Рома наклонился и, подхватив мои ступни, сняв туфли, уложил их себе на бедра разворачивая меня. Я уже хотела возмутиться, но он стал нежно разминать мои уставшие за день ступни и я расслабилась. Рома действовал так нежно и при этом уверенно, что я, не сдержавшись, застонала. И меня тут же ущипнули за икру.

— Эй, ты что? — подпрыгнула я.

— Немедленно прекрати издавать такие звуки или я за себя не ручаюсь! — грозно нахмурился он на меня.

Мы так и просидели весь фильм. Рома все время так и поглаживал мои ноги, и мне было тепло и уютно. И в этот момент мне совсем не хотелось анализировать собственное поведение и мучиться моральными дилеммами. Просто в этот данный отрезок времени, в этом конкретном месте, мне было хорошо и комфортно именно с этим человеком.

Когда сеанс закончился Рома сам надел на меня туфли и повел к выходу.

— Куда пойдем поесть, или ты как все после шести фигуру бережешь? — подмигнул мне Рома.

— Ну, знаешь, я её и до шести трепетно берегу и вроде ничего получается. Но съесть что-нибудь вкусное и не обязательно полезное я согласна.

— Твою фигуру не беречь надо, а как можно чаще выставлять на общее обозрение для всеобщего обожания, — не сдержавшись, заявил Рома, пробежав таки по мне голодным взглядом. — И не сверкай на меня своими эльфийскими глазищами — я уже умолкаю!

— И почему это эльфийскими? — не поняла я.

— Ну, они у тебя всегда были такие… необыкновенные. Я для себя еще в детстве назвал твои глаза эльфийскими. Огромные, чуть раскосые и такие зеленые, что дух захватывает. А когда ты злишься, они темнеют и становятся похожи на штормовое море, — голос Ромы стал глухим, словно слова давались ему с трудом. — Я таких глаз как у тебя больше ни у кого в жизни не видел.

— А пересмотрел ты много, — решила я срочно разбить ощущение особенности этого момента, потому что у меня уже опять начало перехватывать горло.

Рома мотнул головой и, глянув на меня, рассмеялся.

— Ты ведь нарочно это делаешь! — хитро посмотрел он — Боишься подпустить меня чуть ближе. Почему? Боишься меня или все же себя?

— Черт, а давай я об этом завтра подумаю! А сейчас покорми меня, если не хочешь моего голодного обморока.

Мы зашли в итальянский ресторанчик и к нам живо подскочил официант.

Я предоставила заказывать Роме. Он перечислил блюда и спросил в конце:

— Скажите, а есть у вас молочное мороженое? Ну, знаете, не пломбир как сейчас везде, а как раньше обычное молочное? Ну, или что-то похожее.

Официант пообещал что-то подобрать. Я удивленно смотрела на Рому.

— Что? — спросил он, перехватывая мой взгляд. — Удивлена, что я помню?

— Если честно, то да, — я смолчала о том, что Сашка за пять лет совместной жизни не только не запомнил, какое я мороженое люблю, но и понятия не имеет, сколько сахара я в кофе кладу.

— Я многое о тебе помню. Например, что ты терпеть не можешь отрываться от чтения, пока не проглотишь все до последней страницы. А если тебя отрывали, то ходила задумчивая и ворчливая.